Обречённая на месть. Дилогия

Лёжа в его объятьях, девушка размышляла о только что услышанном. В этом разговоре, при всей его неоднозначности, был приятный момент. Атор видел в ней не только любовницу, но и собеседницу. Только юная герцогиня была совсем не уверена, что сумеет поддерживать этот интерес. Слишком большой была разница в знаниях и опыте. Оставалось одно: подняться до уровня своего мужчины. А Дана хотела, чтобы Атор был с ней. И даже то, что он сын ненавистного Бергенсона, уже не смущало. Особенно, после того, как боевик рассказал свою историю. Неприятным моментом было то, что мужчина не любил её. Абсолютно. Он чувствовал ответственность, потребность оберегать, в общем, всё что угодно, но не любовь. И это Дану совершенно не устраивало.

— Атор, — тихо шепнула она, приняв решение. — Что бы ты посоветовал мне изучать? Что мне пригодится в будущем?

— Зависит от того, какая у тебя цель, — прозвучало в ответ. — Спи, солнышко. Иначе вспомню про испытанный сегодня метод. Поговорим завтра.

Утром боевик вёл себя так же отстранённо и холодно, как и в прошлый раз. Видимо, время «личного» закончилось. Проследил, чтобы Дана приняла пастилку, напомнил, чтобы взяла реферат.

— Тебе его ещё защищать сегодня, — прислонившись к стене, он лениво улыбнулся.

Девушка смущённо отвела взгляд, вспомнив, как именно Атор предпочёл проводить опрос по изученной теме накануне. Но, оставив их с Ниэлем после пар в зале, преподаватель быстро пролистал оба реферата и вопросы задавал по очереди, требуя максимально полного ответа. Мучил почти час, потом отпустил. Не успела Дана примчаться в общежитие, чтобы переодеться и принять душ, как её перехватили Альма с Мелиссой.

— Ты уже взяла разрешение на выход в город? — строго спросила Альма. — Помнишь, что нас Лея приглашала?

— Не успела, — Дана устало прислонилась к стене у двери комнаты. — Завтра напишу заявление.

— Идём сейчас, я тоже ещё не писала, — предложила Мелисса. — Куратор наш где сейчас?

— Когда мы с Ниэлем уходили, был в зале, — девушка потёрла ушибленное плечо.

— А чего он там с вами делал? — Альма хихикнула и добавила: — Ладно бы, только тебя задержал после пар… Было бы всё понятно.

— Реферат мы защищали, — обиженно буркнула Дана. — По каждой строчке спросил! Я теперь правила проведения учебных поединков навсегда запомню…

— А, так неинтересно, — отмахнулась подруга. — И вообще — чего он зверствует-то? Опять начала брыкаться, что ли? Данка, ну смирись уже, сразу жить проще станет. Такой мужик, такие возможности… Я бы на твоём месте ух, развернулась! Ты под ним уже побывала, всё, дальше не убудет. Чего теперь страдать и строить из себя правильную?

Мелисса неодобрительно поджала губы. Она сама слегка завидовала Дане, ставшей любовницей сильнейшего из боевых магов Ардана, но реакция Альмы покоробила даже её. По мнению Тариоль, подруга имела все шансы прекрасно устроить дальнейшую жизнь, ей стоило лишь грамотно использовать свою близость к Атору, но их с Альмой это точно не касалось. Дана тем временем оскорблённо выпрямилась, куда только делись усталость и потухший взгляд смертельно уставшей девчонки.

— Альма, я буду очень благодарна, если ты прекратишь лезть в мою жизнь! — заявила она тоном императрицы. — То, что меня и господина Вальтормара связывают личные отношения не значит, что на занятиях он должен относиться ко мне как-то по-особенному. Мы с Ниэлем допустили ошибку, и в наказание получили реферат. Это справедливо!

— Справедливо, справедливо, — Мелисса положила ладонь на плечо разбушевавшейся подруги. — Он молодец, ты молодец, оба молодцы. Это я про тебя и Ниэля. Так за разрешением пойдём?

— Дай мне полчаса, я умоюсь и переоденусь, — попросила Дана.

Бросила ещё один недовольно-обиженный взгляд на Альму и скрылась за дверью.

— Строит из себя святошу, — фыркнула та. — Мел, ну неправда, что ли?

— Алька, ты завидуешь, — упрекнула подруга. — Данка у нас правильная, вспомни, как она чуть ли не в истерике билась. Вот что значит воспитание при господах. Не лезь к ней, сама разберётся. Тем более, Атор мужик суровый, помнишь, что Тайка о нём говорила.

— И что? — та скрестила руки на груди. — Не вижу, чтоб Данка ходила, кривясь от боли. Либо твоя Тайка сбрехала, либо он с Данкой поласковей, чем с ней был. А если поласковей, можно развести на что-то полезное. А она морозится всё… Дура! Я б на её месте уже в камушках ходила и не в пальтишке на вате, а в шубке меховой.

— Сама ты дура, — Мелисса покачала головой, поражаясь чернейшей зависти, бурлящей в Альме. — По себе не меряй-то. И помалкивай. Чего взъелась-то?