Обреченная (СИ)

— Лично поговорить. Вы сами все поймете, когда мы встретимся.

— Когда, где? — деловым тоном спросил Турнен старший.

— Я возвращаюсь в Сомт, — параллельно разговору я заказывала билеты на самолеты, — Мне надо несколько дней, чтоб уладить дела в университете. Так что я прилечу… 21 декабря в семь вечера. Не могли бы вы меня встретить? Там бы и поговорили?

Я подсчитала день так, чтоб не попало на приступ. Сначала мне надо договориться, а уже потом осторожно и подготовлено ставить эксперементы.

— Может лучше Габриель? Ты собираешься к нему вернуться? — воодушевился Питер.

— Собираюсь! Я очень хочу его увидеть! — я всхлипнула, представив его рядом, — Но сейчас мне нужны только вы! Ему о моем приезде пока не говорите.

— Хорошо! У тебя какие-то проблемы? — насторожился Питер.

— Все позже! Надеюсь на скорую встречу, — сказала я и повесила трубку.

Разговор вышел слишком коротким и таинственным, но будем надеяться, что он сможет уберечь нашу встречу в секрете от Габриеля.

На следующий день я написала заявление в университете и уже на утро мне вернули документы, презрительно глядя на мой животик. Кстати, животик был далеко не маленький. Малыш очень часто шевелился и дрался, оставляя на животе множество синяков. Здесь мне очень помогала моя способность. Все синяки быстро становились желтыми, но вскоре появлялись новые.

Проблема на данный момент заключалась в том, что в аэропорту была нужна справка от врача, а я на учет не становилась. Пришлось пойти на преступление. Мередит нашла врача, который за определенную сумму может выписать любую справку. Так мы и поступили. Звонила мама, сказала, что ее положили в лучшую клинику Берлина.

Уже днем следующего дня я спокойно села на самолет. Полет прошел у меня нормально, не считая тошноты. Но для беременных это нормально, особенно в полете.

В аэропорту меня встречал шокированный Питер Турнен. Я предложила пройти в какое-нибудь кафе, где можно было бы поговорить, но он отказался, сказав, что его автомобиль подойдет намного лучше для такого разговора.

— Даже не знаю, что сказать! — проговорил Питер, как только мы уселись, — тебе удобно?

— Да, все нормально! Теперь вы понимаете, о чем наш разговор? — начала я.

— Теперь да! Но почему ты раньше молчала? Мы могли бы вовремя вытащить его, а теперь что? — с жалостью в голосе говорил он, заводя машину. Мы понеслись с огромной скоростью, но сейчас это меня мало волновало. Ни один вампир не попадет в аварию.

— Об этом и разговор! Избавляться от ребенка я не собиралась и не буду. Так что можете больше даже упоминать! А вот о дальнейшем протекании беременности… вы знаете, что будет дальше?

— Нет! Я и не предполагал о существовании дампиров, пока Габриель не познакомился с твоим отчимом. Кстати, может быть, он знает? Ты у него не спрашивала?

— Спрашивала. Ничего хорошего, но речь сейчас не об этом. Дело в том, что я не сообщала отцу о своем возвращении, надеясь, что смогу пожить у вас. Он просто не готов к такой беременности. Вы все-таки врач. Может быть, что-то придумаете.

— Что мы можем, если ты решила родить? — удивился Питер.

— Отто сказал, что это будет протекать легче, если употреблять в пищу кровь. Ребенку необходима пища обоих родителей. С вами это реальнее, чем с отцом. Тем более он захочет положить меня в клинику, а это бесполезно.

— Понятно. Почему бесполезно?

— Потому что вокруг плода очень твердая непроницаемая оболочка. Пробить или прогрызть ее могут только зубы вампира или самого маленького дампира. Думаю, отец не готов к таким родам.

— Не готов, это еще мягко сказано! Хорошо. Я не против, чтоб ты жила у нас, — решил подвести итог Питер.

— Есть еще кое-что, — я не знала как сказать. Открыть правду или продолжать скрывать? Все равно ничего не изменить. Но рассказать о своей болезни я не решилась, — У меня случаются приступы головной боли и кровь идет. Вы сможете вытерпеть открытую кровь? — осторожно спросила я.

— Да это будет тяжелее! Я-то давно научился переносить вид и запах открытой крови, а вот остальные… неизвестно, — призадумался он.

— Тогда лучше к отцу! — вздохнула я. Мне так хотелось, чтоб Габриель мог быть со мной рядом всегда.

— Не огорчайся! Джанет, может пожить в своей избушке в лесу, а Роберта и Эшли можно отправить в Швецию. Там у нас тоже есть дом, — обнадеживал он меня.

— Может быть лучше я в избушку в лесу? А вы будите приходить ко мне.

— Возможно, так будет даже лучше! — согласился он. Мы немного помолчали, и я вспомнила, что он вовсе не упомянул о Габриеле и его реакции на кровь.

— А где Габриель? Он тоже не сможет терпеть?

— Габриель дома. Понимаешь, после твоего отъезда он почти ничего не ел, заперся в своей комнате и не выходит оттуда. Я даже не знаю, способен ли он просто постоять с тобой рядом.

Питер очень волновался. Ему было тяжело знать, что с собой делает Габриель. Мне тоже от его слов стало плохо. Я причинила ему такую боль, что не может найти в себе силы жить дальше! Я чудовище!!! Я расплакалась, закрыв руками лицо. Питер ничего не сказал. Так мы приехали к ним домой.