Обреченно жизни радуюсь (СИ)

Мужество обрела, чтобы изменить то, что можно изменить. Сон был хорош, но жизнь то продолжается. Вот она, со своими обычными проблемами. Сейчас возьму кофе, пройдусь, чтобы остатки сна из головы выкинуть, и вперед- дела делать.

Осталось мудрость обрести, чтобы возможное от невозможного отличить…

-Ушки у вас какие милые, -бариста поставил передо мной стаканчик с кофе, — как настоящие прямо. Вам идёт.

-А? — я задумчиво потрогала ухо. Ну уши, удлинённые, обычные, которые я привыкла прятать за волосами.

Секунда, две, и до меня медленно начинает доходить, что с обретением мудрости пока выходит загвоздка, и возможное с невозможным путается, дразня сюрреалистичностью происходящего.

Я подозрительно уставилась на уши бариста. Еще раз потрогала свои.

Нет, не свои. Удлиненные, с каким-то гипертрофированным хрящом. Потрясла руку, в приступе неясного омерзения. У меня таких ушей раньше не было! Только во сне были… По спине пробежали мурашки. Значит не приснилось? Я закрыла глаза и спиной начала пятиться прочь из кофейни. На пути к дверям остановилась, вернулась за кофе и круассаном. Трёхсот восьмидесяти рублей было интуитивно жаль.

Появилось малодушное желание бежать домой и прятаться под одеяло. Орки, гоблины, кровь, боль, страх, голод- волна воспоминаний накатила так стремительно, что стало страшно, как будто кошмар мог в ту же секунду стать реальностью. Показалось, что монстры вот-вот выползут из-под стойки, щеря гнилые зубы, а гнусный волшебник постучит посохом в стеклянную дверь.

Нет, домой я не пойду, ишь как руки трясутся. За столик сяду, за столик. Да и вообще лучше поближе к людям быть, а то мало ли что. Бариста проводил меня удивленными глазами.

Куда бежать, что делать? Идти домой и заниматься привычными делами вдруг показалось несусветной глупостью. Да как вообще можно спокойно жить, когда тут… А что тут? Я как будто посмотрела на кофейню новыми глазами. Никто не спешил меня сожрать, было тепло и уютно, играла тихая музыка, парень за стойкой потерял к дерганой посетительнице всякий интерес, и уткнулся в телефон.

Паника отступила.

Как будто в насмешку заиграла тема Эда Ширана из «Хоббита».

Я поежилась.

Если рефлексировать над приснившимся кошмаром, не обращая пока внимания на уши, то можно сделать один неутешительный вывод. Во сне мои мозги отключаются. Иначе как объяснить тот факт, что я пошла, прости Господи, отвоевывать какую-то нахрен мне ненужную гору, в толпе бородатых мужиков жаждущих возмездия? Предназначение какое-то выдумала. Да если бы такое действительно произошло, любой нормальный человек просто- напросто клещом бы впился в Гэндальфа, требуя вернуть его обратно! Или на худой конец затихарился бы где-нибудь в спокойном месте, навроде Ривенделла, и носу бы оттуда не казал.

Зато могу уверено констатировать — до середины пути я была бравым героем. Меч в руке, огонь в глазах и ни единой умной мысли в башке. Потом, конечно, все пошло не так гладко, но чего еще ожидать от сна. Все таки от музыки стало не по себе. Я вышла из кофейни и побрела в сторону дома.

Залезть под одеяло и забыть обо всем не получится, сон упрямо лез в голову, подбрасывая картинки воспоминаний. Разрушенный дом, из старого окна видно небо, а в нем яркой точкой кружится разъяренный дракон, костры эльфов, искры, поднимающиеся к звездному небу, слепящий глаза снег, горы золота… И глаза, и улыбки разных людей и нелюдей. Их эмоции и чувства. Все яркие, настоящие, насыщенные. Я остановилась и задумалась над тем, как крупно мне повезло в этом сне. Как будто часто я встречаю разом столько интересных людей. Обычно человека «надкусишь» и сразу выплюнуть хочется. Теми же, кто был во сне, даже пресытиться было сложно.

Ну вот. И круассан не лезет в горло, и капучино не льётся в рот. Я сама не заметила как давно прошла свой дом и оказалась на переходе к парку. Солнце уже село, парк в сумерках выглядел таинственно и немного страшно.

На противоположной стороне ждали зеленого сигнала бабушка и мальчик. Ребенок тыкал носом кроссовка асфальт, а старушка, с алчущим взглядом естествоиспытателя рассматривала светофор. Оба они почему-то были в насквозь мокрой одежде. Рыжеватые волосы старушки, бывшие когда-то собранными в пучок, сбились набок и висели прядями.

— Ты посмотри только, — донесся до меня голос женщины, — как людей много. В обычных людских городах, ну, тех которые наши, едва солнце к горизонту- так все по домам, вставать то с рассветом.

Приезжие, что ли? Может с ними что-то случилось?

Машины остановились, зажегся зелёный, те двое так и стояли возле перехода. Не моё дело. Я прошла мимо.

-Пойдем. Да почему я каждый раз должен тебя вперёд силком тащить? — звонкий от гнева голос мальчика резанул по ушам, я оглянулась.

Малыш неистово дергал нерешительно замершую бабушку за рукав.

Ладно, спрошу.

-Извините, женщина, с вами все в порядке? — я поймала растерянный взгляд старушки, — Помощь не нужна?

Бабушка подслеповато сощурилась. Взгляд ее вдруг стал живым и радостным. Она криво улыбнулась, захихикала, оскалилась и вдруг резко кинулась на меня.