Обреченное королевство

Он и солдаты ушли, оставив неудачливых новобранцев. Некоторые носили приличную одежду; скорее всего преступники. Остальные рабы с отметинами на лбу. При виде их Каладин почувствовал себя так, как будто его снова вынуждают прыгнуть. И он все еще стоит на краю крутого обрыва; один неверный шаг — и он покатится вниз, в безысходность.

— В ряд, вы, крэмлинги, — рявкнул Газ на новеньких, вытаскивая дубинку и махая ею. Он заметил Каладина, но ничего не сказал.

Группа поспешно выстроилась.

Газ прошелся вдоль строя, выбрав более высоких.

— Вы, пятеро, в Шестой Мост. Запомните это. Если кто-то забудет, я ему напомню кнутом. — Он отсчитал еще одну группу. — Вы, четверо в конце, Третий Мост. Ты, ты и ты, Первый Мост. Второму Мосту никто не нужен… Вы, четверо, Седьмой Мост.

Больше людей не осталось.

— Газ, — сказал Каладин, сцепив руки. На его плечо приземлилась Сил, маленький вихрь из листьев превратился в юную женщину.

Газ повернулся к нему.

— В Четвертом Мосту всего тридцать человек.

— В Шестом и Четырнадцатом еще меньше.

— У них двадцать девять, и ты добавил им по пять. В Первом тридцать семь, и ты послал туда трех новых.

— Ты почти не потерял людей в последнем забеге и…

Сержант попытался улизнуть, но Каладин схватил его за руку. Газ вздрогнул от боли и поднял дубинку.

Попробуй, подумал Каладин, глядя в глаза Газа. Он почти хотел, чтобы сержант попробовал.

Газ стиснул зубы.

— Хорошо. Одного человека.

— Я сам выберу его, — сказал Каладин.

— Кого хочешь. Одна шваль.

Каладин повернулся к новым мостовикам. Они разделились на группы, в соответствии с мостами. Каладин немедленно обратил внимание на людей повыше. Они были хорошо упитаны, по стандартам рабов. Двое из них выглядели так, как если бы они…

— Эй, мачо! — крикнул голос из другой группы. — Ты меня ищешь, в натуре.

Каладин повернулся. Ему махал низкорослый тощий человек с одной рукой. Какой идиот определил его в мостовики?

Стрелу он остановит, подумал Каладин. Для этого годится любой мостовик, с точки зрения начальства.

У человека были коричневые волосы и темно-коричневая кожа, слегка темнее, чем у алети. На пальцах синевато-серые ногти — хердазианин. На лице большинства новичков застыло выражение полного безразличия, но этот улыбался, хотя и носил на лбу метку раба.

Очень старая метка, подумал Каладин. То ли у него был добрый хозяин, то ли он каким-то образом не сдался. Человек, очевидно, не понимал, что такое быть мостовиком. Никто не будет улыбаться, понимая это.

— Ты сможешь использовать меня, — сказал человек. — Мы, хердазиане, хорошие бойцы, мач. — Он произнес последнее слово почти как «меч» и, наверное, имел в виду Каладина. — Секи, однажды я был с тремя, точно, все пьяные, и все равно побил их. — Он говорил очень быстро, из-за сильного акцента слова было трудно разобрать.

Он будет ужасным мостовиком. Он, возможно, сможет бежать с мостом на плечах, но маневрировать… Талия слегка расплылась. Какая бы бригада его ни взяла, его поставят в первый ряд, чтобы избавиться от него.

«Делай все, чтобы остаться в живых, прошептал ему голос из прошлого. Превращай обузу в преимущество».

Тьен.

— Очень хорошо, — сказал Каладин и указал на него. — Я беру хердазианина сзади.

— Что? — изумился Газ.

Коротышка подошел к Каладину.

— Спасибо, мачо! Ты не пожалеешь, что выбрал меня.

Каладин повернулся и пошел обратно, мимо Газа. Сержант почесал голову.

— Ты буквально набросился на меня, и только для того, чтобы выбрать однорукого коротышку?

Каладин прошел молча. Потом повернулся к однорукому хердазианину.

— Почему ты захотел пойти со мной? Ты же ничего не знаешь о различных бригадах мостовиков.

— Ты единственный, кто пришел выбирать, — сказал человек. — Это значит, что ты особый, другие — нет. Ты мне сразу понравился. У тебя что-то такое в глазах, мачо. — Он на мгновение замолчал. — А что такое бригада мостовиков?

Каладин обнаружил, что улыбается беспечности коротышки.

— Увидишь. Как тебя зовут?

— Лоупен, — сказал человек. — Некоторые из моих кузенов называют меня этот Лоупен, потому что они никогда не видели людей, которых так зовут. Я тут спросил, может быть, у сотни людей… или двух… короче, у тьмы народу. И никто не слышал такого имени.

Каладин мигнул, оглушенный потоком слов. Неужели этому Лоупену не требуется хоть иногда делать вдох?

Четвертый Мост отдыхал в тени массивного моста, стоявшего боком. Все пять раненых присоединились к бригаде и весело болтали. Даже Лейтен встал, что радовало. Хотя ходил он плохо, но ходил, с раздробленной-то ногой. Каладин сделал все, что мог, но Лейтен до конца жизни будет хромать.

И только Даббид, получивший глубокий шок во время сражения, не говорил ни слова. Он слушал остальных, но сам молчал. Каладин уже начал бояться, что он никогда не восстановит душевное равновесие.