Обреченное королевство

Карета повернула, фиолетовый свет Саласа осветил лицо Лирина. С этого угла он не выглядел и наполовину таким грозным — наоборот, скорее слабым. Руки сжаты перед собой, в глазах отражается свет луны.

— В последние дни перед смертью Уистиоу был не в себе, — прошептал он. — Я знал, что его смерть разрушит все надежды на брачный союз. Ларал еще не достигла совершеннолетия, и новый лорд-мэр города не позволит темноглазому завладеть ее наследством через брак.

— И ты ограбил его? — Кал почувствовал, что съеживается.

— Он нам обещал. Я должен был что-то сделать, позаботиться, чтобы он выполнил свое обещание. Я не доверял щедрости нового лорд-мэра. Мудро, как ты можешь видеть.

Все это время Кал считал, что Рошон преследует их из-за злобы и зависти. Но, как оказалось, он был прав.

— Не могу в это поверить.

— Тебе это так важно? — прошептал Лирин. Его лицо казалось призрачным в полумраке. — Что изменилось?

— Все.

— И ничего. Рошон все еще хочет эти сферы, и мы все еще заслуживаем их. Уистиоу, будь он в своем уме, безусловно бы отдал их нам. Я уверен.

— Но он этого не сделал.

— Да.

Все то же самое и все другое.

Один шаг, и мир перевернулся с ног на голову. Негодяй стал героем, герой стал негодяем.

— Я… — сказал Кал, — я не могу решить, сделал ли ты что-то очень храброе или очень плохое.

Лирин вздохнул.

— Я знаю, что ты чувствуешь. — Он откинулся назад. — Пожалуйста, не рассказывай Тьену о том, что мы сделали. Станешь старше, поймешь.

Что мы сделали! Мама помогала ему!

— Может быть, — сказал Кал, мотнув головой. — Но одно не изменилось. Я хочу поехать в Харбрант.

— Даже на украденные сферы?

— Я найду способ заплатить за них. Но не Рошону. Ларал.

— Скоро она тоже будет принадлежать Рошону, — сказал Лирин. — Мы ожидаем помолвку между ней и Риллиром до конца этого года. Рошон не даст ей ускользнуть, особенно сейчас, когда он потерял все свое влияние в Холинаре. Она — одна из немногих возможностей для его сына заручиться поддержкой хорошего дома.

Кал почувствовал, как его желудок скрутило узлом при упоминании Ларал.

— Я должен учиться. Возможно, я смогу…

Смогу что? подумал он. Вернуться и убедить ее оставить Риллира ради меня? Смешно.

Он внезапно посмотрел на отца, который, наклонив голову, выглядел очень печальным. Он был герой. И негодяй. Но герой для своей семьи.

— Я не скажу Тьену, — прошептал Кал. — Я хочу использовать сферы, поехать учиться в Харбрант.

Отец поднял голову.

— Я хочу научиться смотреть в лицо светлоглазым, как ты, — сказал Кал. — Любой из них может выставить меня дураком. Я хочу научиться говорить как они и думать как они.

— Я хочу, чтобы ты научился помогать людям, сынок. А не мстить светлоглазым.

— Я думаю, что я смогу и то, и другое. Если научусь быть достаточно умным.

Лирин фыркнул.

— Ты и так достаточно умный. В тебе достаточно много от твоей матери, и ты сможешь разговаривать со светлоглазыми. Университет покажет тебе, насколько я прав, Кал.

— Я хочу, чтобы меня называли полным именем, — сказал он, удивив самого себя. — Каладин.

Имя мужчины. Ему оно всегда не нравилось, потому что звучало как имя какого-нибудь светлоглазого. Но сейчас, похоже, вполне подходило.

Он не темноглазый фермер, но и не светлоглазый лорд. Нечто среднее. Кал вел себя как ребенок, желая поступить в армию только потому, что все мальчишки мечтают об этом. Каладин будет мужчиной, который познает хирургию и пути светлоглазых. И однажды он вернется в город и докажет Рошону, Риллиру и Ларал, что они ошиблись, прогнав его.

— Договорились, — сказал Лирин. — Каладин.

Глава тридцать восьмая Обдумыватель

Рожденные из тьмы, они все еще несут на себе ее тавро, отмечающее их тела, как огонь клеймит их души.

Я считаю Гашашсон-Наваммис заслуживающим доверия источником, хотя не уверена в переводе. Может быть, ты найдешь оригинальную цитату в четырнадцатой книге «Селд» и переведешь ее заново, для меня?

Каладин плавал.

Постоянный жар, сопровождаемый холодным потом и галлюцинациями. Вероятно, это вызвано воспалившимися ранами. Обработай антисептиком, чтобы предохраниться от спренов горячки. Постоянно пои пациента водой.

Он опять вернулся в Хартстоун, к семье. Только взрослым. Солдат, вот кем он стал. И он больше не подходил им. Отец постоянно спрашивал: «Как это случилось? Ты говорил, что хочешь стать хирургом. Хирургом…»