Обреченное королевство

Здесь не было и намека на чистоту. Из каждого переулка доносилась своя собственная отвратительная вонь. Ее сменяли острые ароматы еды, продаваемой уличными торговцами, — от такого соседства ее тошнило. К счастью, возница тащил повозку по самому центру широкой улицы, где вонь чувствовалась меньше, хотя из-за оживленного движения они продвигались не слишком быстро. Она во все глаза смотрела на тех, кто шел или проезжал мимо. Мужчины с голубоватой кожей и в перчатках были, конечно, из Натана. Но откуда эти высокие величавые люди в черной одежде? А люди с бородами, заплетенными в косички, похожие на сосульки?

Звуки, лившиеся в уши Шаллан, могли соревноваться с хором диких сонглингов около ее дома, только более разнообразные и громкие. Сотни голосов кричали друг на друга, смешивались с хлопаньем дверей, стуком колес по камню и криками небоугрей. Никогда не замолкавший звон колокольчиков составлял фон, усиливавшийся, когда дул ветер. Колокольчики виднелись в окнах, висели на стропилах, на каждом фонарном столбе и даже на каждом из четырех углов балдахина ее тележки. Она проехала полдороги, когда куранты переливчато пробили час. Тут же поднялся громкий нестройный звон маленьких колокольчиков.

Толпа поредела, когда они добрались до верхних кварталов города, и, наконец, возница остановил тележку перед массивным зданием на самом верху города. Здание было выкрашено в белый цвет и казалось скорее вырезанным из камня горы, чем построенным из кирпичей или обожженной глины. Колонны фасада вырастали из камня, а задняя сторона сливалась с утесом. Строение увенчивало несколько приземистых куполов, выкрашенных в металлические цвета. Светлоглазые женщины входили внутрь и выходили наружу, держа в руках принадлежности для письма. Они были одеты, как сама Шаллан, и их левую ладонь закрывала манжета. Мужчины носили штаны из жесткой материи и застегнутые на все пуговицы длинные воринские мундиры, заканчивающиеся жестким воротником, окружавшим всю шею. У многих из них на поясе висела шпага.

Возница что-то сказал Йалбу. Моряк, подбоченившись, начал спорить с ним. Шаллан улыбнулась, глядя на его серьезное выражение лица, и прищурилась, запомнила сцену; позже она ее нарисует.

— Он предлагает разделить разницу со мной, если я разрешу ему увеличить цену поездки, — возмущенно сказал Йалб, тряхнул головой и предложил Шаллан руку, помогая ей сойти с повозки. Она спустилась вниз и посмотрела на возницу, который смутился и глупо улыбнулся, как ребенок, пойманный во время кражи конфет.

Она сжала сумку безопасной рукой, а свободной поискала в ней мешочек с деньгами.

— Сколько я ему должна на самом деле?

— Двух осколков более чем достаточно. Я бы дал один. А этот вор хочет пять.

До этого путешествия она никогда не пользовалась деньгами — только восхищалась их красотой. Каждая сфера состояла из стеклянной бусины, немного больше ногтя, и маленького драгоценного камня в середине. Камень мог собирать Штормсвет, и это заставляло сферу светиться. Она открыла мешочек, из которого засияли обломки рубинов, изумрудов, бриллиантов и сапфиров. Она выбрала три бриллианта, стоившие меньше всего. Самыми дорогими были изумруды — с их помощью Преобразователи создавали еду.

Стеклянная часть сферы всегда была одинакового размера; стоимость определялась камнем внутри. В этих трех обломках, например, были крошечные кусочки бриллианта. Достаточно большие, чтобы заставлять сферы светиться Штормсветом, но слишком слабые для лампы. Марка — сфера средней стоимости — светилась слабее свечи, и надо было пять обломков, чтобы образовать марку.

Она привезла с собой только заряженные Штормсветом сферы, так как слышала, что темные считаются подозрительными; иногда ростовщика даже тащили в суд, если сомневались в подлинности камня. Самые ценные сферы она хранила в потайном мешочке, спрятанном в левом рукаве.

Она передала три сферы Йалбу, который вскинул голову. Она кивнула на возницу и покраснела, сообразив, что непроизвольно использовала Йалба как слугу. Не обиделся ли он?

Он засмеялся, выпрямился, словно подражая мажордому, и с мрачной усмешкой заплатил вознице. Тот засмеялся, поклонился Шаллан и потащил свою повозку прочь.

— Это тебе, — сказала Шаллан, вынимая рубин стоимостью в марку и отдавая Йалбу.

— Ваша Светлость, это слишком много!

— Частично из благодарности, — ответила она, — но главным образом для того, чтобы ты остался здесь на несколько часов, на случай если я вернусь.

— Огненная марка за несколько часов? Да это недельная зарплата матроса!

— Тогда этого вполне достаточно, чтобы тебе не хотелось куда-нибудь уйти.

— С места не сойду! — сказал Йалб, на удивление ловко поклонившись.

Шаллан глубоко вздохнула и пошла к величественному входу в Конклав. Вырезанный из камня зáмок был великолепен — художник в ней молил задержаться и изучить его, но она осталась непреклонной и вошла в огромное здание, как будто проглотившее ее. Со стен коридора свисали лампы с Штормсветом, светившие ярким белым светом.