Обреченное королевство

— Мой величайший триумф. Светлоглазые или темноглазые, неважно, мы не отказываем никому — ни нищему, ни шлюхе, ни заморскому моряку. Все оплачивает Паланиум. Кстати, даже самые темные и бесполезные записи оттуда иногда помогают лечить.

— Я рада, что оказалась здесь.

— Очень сомневаюсь, дитя. Больница вроде этой, быть может, единственное место, на которое правитель тратит столько денег и был бы рад, если бы его никогда не использовали. Настоящая трагедия, что ты стала ее пациентом.

— Я хотела сказать, что предпочитаю болеть здесь, а не где-нибудь еще. Хотя это все равно что сказать — лучше захлебнуться вином, чем водой.

Король засмеялся.

— Что ты за прелесть! — воскликнул он, вставая. — Что я могу для тебя сделать?

— Выпустить отсюда.

— Боюсь, что я не могу разрешить, — сказал он, его глаза увлажнились. — Я должен положиться на мудрость моих хирургов и нянь. Они говорят, что ты все еще в опасности. Мы должны думать о твоем здоровье.

— Мое физическое здоровье улучшается в ущерб душевному, Ваше Величество.

Он покачал головой.

— Мы не можем допустить еще одного такого происшествия.

— Я… я понимаю. Но я уже чувствую себя намного лучше. Просто я слишком много работала. Сейчас я расслабилась и отдохнула. Нет больше никакой опасности, уверяю вас.

— Очень хорошо, — сказал он. — Но мы должны подержать тебя здесь еще несколько дней.

— Хорошо, Ваше Величество. Но, по крайней мере, разрешите мне принимать посетителей.

Персонал больницы настаивал, чтобы ее никто не тревожил.

— Да… Я подумаю, как помочь тебе. Я поговорю с ардентами и попрошу их разрешить посещения, хотя бы несколько человек в день. — Он заколебался. — Как только ты выздоровеешь, быть может, тебе стоит сделать перерыв в учебе.

Она изобразила на лице гримасу, стараясь не упасть в обморок от стыда.

— Мне очень не хочется, Ваше Величество, но я очень скучаю по семье. Возможно, мне придется вернуться к ним.

— Замечательная идея. Мои арденты, я уверен, более охотно освободят тебя, когда узнают, что ты едешь домой. — Он дружески улыбнулся и положил руку ей на плечо. — В этом мире иногда бушуют шторма. Но помни, после них всегда встает солнце.

— Благодарю вас, Ваше Величество.

Король перешел к другим пациенткам, потом тихо поговорил с ардентами. Не прошло и пяти минут, как в дверях появилась Джаснах, идущая характерным твердым шагом, выпрямив спину. На ней было великолепное платье, темно-синее, с золотой вышивкой. Свои блестящие черные волосы она заплела в косы, их поддерживало шесть золотых заколок; щеки нарумянены, губы тщательно подкрашены, ноги скрыты под свободными складками серебряной юбки, под мышкой толстая книга. В белой комнате она выглядела как цветок на поле из голого камня.

Наставница села на стул, где только что сидел король.

Джаснах с непроницаемым лицом поглядела на Шаллан.

— Мне сказали, что, возможно, мое обучение слишком жесткое. Одна из причин, по которой я часто отказываюсь брать подопечных.

— Я извиняюсь за свою слабость, Ваша Светлость, — сказала Шаллан, потупив взгляд.

Джаснах, казалось, ее слова не понравились.

— Я не имела в виду, что дело в тебе, дитя. Напротив. К сожалению, я… я не привыкла так поступать.

— Извиняться?

— Да.

— Видите ли, — сказала Шаллан, — для того, чтобы стать мастером в этом деле, вы сначала должны совершать ошибки. Вот это и есть ваша проблема, Джаснах. Вы абсолютно не умеете их делать.

Выражение лица принцессы смягчилось.

— Король упомянул, что ты хочешь вернуться домой.

— Что? Когда он успел?

— Мы встретились в коридоре, — пояснила Джаснах, — и мне в конце концов разрешили навестить тебя.

— Звучит так, как если бы вы ждали снаружи.

Джаснах не ответила.

— Но ваше исследование!

— Может продолжаться в зале ожидания больницы. — Она заколебалась. — В последние дни мне было трудно сосредоточиться.

— Джаснах! Вы вели себя почти как человек!

Джаснах с упреком посмотрела на нее, и Шаллан мигнула, немедленно пожалев о своих словах.

— О, извините. Я нерадивая ученица, верно?

— Или, возможно, тебе надо практиковаться в искусстве извинения. Чтобы не мямлить, когда возникнет необходимость. Как я.

— Очень умно с моей стороны.

— Действительно.

— Тогда, быть может, я могу остановиться? — спросила Шаллан. — Мне кажется, мы достаточно попрактиковались.

— Я склонна считать, — сказала Джаснах, — что извинение — искусство, которое могут использовать только несколько знатоков. Не используй меня как модель. Гордость часто по ошибке принимают за совершенство. — Она наклонилась вперед. — Я прошу прощения, Шаллан Давар. Заставив тебя работать слишком усердно, я чуть было не украла у мира великого ученого нового поколения.

Шаллан покраснела, чувствуя себя глупой и виноватой. Взгляд Шаллан метнулся к руке принцессы, черная перчатка которой скрывала подделку. Пальцами безопасной руки Шаллан сжимала мешочек с Преобразователем. Если бы Джаснах только знала…

Джаснах взяла книгу, которую держала под мышкой, и положила на кровать рядом с Шаллан.

— Для тебя.

Шаллан взяла ее и открыла на первой странице. Пусто. Следующая тоже, и еще, и еще. Она нахмурилась и посмотрела на Джаснах.