Обреченное королевство

Камень отпустил тетиву. Стрела, почти невидимая, устремилась вверх вдоль стены расщелины и со слабым треском вонзилась в дерево. Каладин затаил дыхание, но стрела не полетела назад. Она осталась висеть — вместе с драгоценными сферами, привязанными к ее древку, — около той стороны моста, где ее было легко достать.

Каладин похлопал Камня по плечу, все остальные громко зааплодировали.

Камень посмотрел на Каладина.

— Я не буду использовать лук для убийства. Ты должен это знать.

— Обещаю, — сказал Каладин. — Я возьму тебя, если ты согласишься, но не заставляю.

— Я не буду сражаться, — сказал Камень. — Не мое место. — Он посмотрел на сферы и слабо улыбнулся. — Но стрелять в мост я могу.

— Как ты научился? — спросил Каладин.

— Секрет, — твердо сказал Камень. — Возьми лук. И больше не приставай.

— Хорошо, — сказал Каладин, принимая лук. — Но не уверен, что больше не буду приставать. В будущем мне может понадобиться еще несколько выстрелов. — Он взглянул на Лоупена. — Ты действительно сможешь купить веревку не привлекая внимания?

Лоупен оперся о стену.

— Кузен никогда не подводил меня.

— Сколько же у тебя кузенов? — спросил Безухий Джакс.

— Кузенов никогда не бывает слишком много, — ответил Лоупен.

— Нам нужна эта веревка, — сказал Каладин, в голове которого уже зрел план. — Давай, Лоупен. Мы купим ее на сдачу с этих сфер.

Глава пятьдесят шестая Эта штормовая книга

Свет стал таким далеким. Шторм не кончится никогда. Я весь изломан, и вокруг меня одни мертвые. Я плачу о конце мира. Он победил. О, он побил нас.

Дата: Палахакев, 1173, 16 секунд до смерти. Объект: тайленский моряк.

Дрожь пульсировала в нем, и Далинар сражался верхом на Кавалере. Взмах Клинком Осколков — и пространство вокруг усеяно трупами с горящими черными глазами.

Паршенди бросались на него парами. Каждая команда атаковала с другого направления, держа его в постоянном напряжении и надеясь сбить с толку. Если бы какой-то паре удалось напасть на него в то мгновение, когда он расправлялся с другой, им удалось бы сбросить его с коня. Их топоры и палицы — если ударить ими много раз подряд — могли сокрушить Доспехи. Очень дорогая тактика — все плато вокруг Далинара было усеяно трупами, — но в бою с Носителем Осколков нет хорошей тактики.

Далинар не давал Кавалеру остановиться, нанося плоские широкие удары в обе стороны. Он находился немного впереди линии своих людей. Носителю Осколков нужно место для сражения; Клинки настолько длинные, что очень запросто задеть своего. Его почетная гвардия бросится к нему на помощь только в том случае, если он упадет или с ним что-то случится.

Дрожь вдохновляла его, давала силы. Сегодня он не испытывал слабости, тошнота не возвращалась уже несколько недель. Возможно, он зря волновался.

Он повернул Кавалера, как раз вовремя, чтобы сразиться с двумя парами паршенди, которые, тихо напевая, подобрались к нему сзади. Управляя Кавалером коленями, он умело ударил сбоку по двоим, перерезав им шеи, потом отсек руки третьему. У первых двух вспыхнули глаза, и они упали на камень. Рука третьего, все нервы которой были перерезаны, стала безжизненной и выронила оружие.

Четвертый паршенди отбежал в сторону, глядя на Далинара. Он не носил бороду, и его лицо было какое-то странное. Слишком маленькие щеки…

Женщина? с удивлением подумал Далинар. Не может быть. Или может?

Солдаты за ним разразились радостными криками — большее число паршенди откатилось назад, перегруппироваться. Далинар опустил Клинок, металл сверкал, спрены славы мерцали в воздухе вокруг него. Еще одна причина находиться впереди своих людей. Носитель Осколков не должен быть только разрушителем; он должен вдохновлять и побуждать к бою. Люди сражаются лучше, когда видят, что их светлорд поражает врага за врагом. Носители Осколков изменяют ход сражений.

На какое-то время битва прекратилась. Далинар спустился на землю. Вокруг него лежали трупы, из которых не текла кровь. Он пошел туда, где сражались его люди; там оранжево-красная кровь запятнала камень плато. По земле шныряли крэмлинги, жадно лакая жидкость; между ними вились спрены боли. Раненые паршенди лежали, глядя в воздух, с искаженными маской боли лицами; они тихо пели сами себе. Часто только шептали. И никогда не кричали, умирая.

Далинар подошел к почетной гвардии и почувствовал, что Дрожь уходит.

— Они подходят слишком близко к Кавалеру, — сказал он Телебу, передавая ему поводья. Вся шкура ришадиума была в клочьях пены. — Я не хочу рисковать им. Пускай его отведут в задние ряды.