Обреченное королевство

Садеас посмотрел на Далинара и Адолина. Далинар застыл, ожидая упреков. Действительно, все произошло только потому, что Далинар настоял на сражении сразу двумя армиями на одном плато, а это подтолкнуло паршенди к мысли привести вторую армию. И Далинар должен был выставить разведчиков для наблюдения за местностью.

Садеас, однако, широко улыбнулся.

— Отец Штормов, я был на грани. Что с битвой?

— Паршенди разбиты наголову, — сказал Адолин. — Последние сопротивляющиеся лежат вокруг вас. Сейчас наши люди вырезают гемсердце. День наш.

— Мы опять победили! — торжествующе воскликнул Садеас. — Далинар, похоже, ваш старческий мозг изредка выдает неплохую мысль! Или две.

— Мы с вами одногодки, Садеас, — заметил Далинар. Подошли гонцы с докладами со всех частей поля боя.

— Передайте всем, — объявил Садеас. — Пускай сегодня вечером все мои солдаты празднуют так, как будто они светлоглазые. — Он улыбнулся солдатам, которые помогли ему встать на ноги, а Адолин принял доклады у всех гонцов. Садеас махнул рукой, показывая, что может стоять без посторонней помощи, и позвал своих офицеров.

Далинар повернулся, собираясь найти Кавалера и позаботиться о его ране. Однако Садеас схватил его за руку.

— Меня должны были убить, — тихо сказал он.

— Возможно.

— Я видел не слишком много. Но, похоже, вы был одни. И где была ваша почетная гвардия?

— Я бросил ее, — объяснил Далинар. — Иначе я не смог бы добраться до вас вовремя.

Садеас задумался.

— Ужасный риск, Далинар. Почему?

— Нельзя бросать союзника на поле боя. Даже если он не просит. Кодекс.

Садеас покачал головой.

— Вас могли убить из-за вашего чувства чести, Далинар. — Он казался озадаченным. — Но я не чувствую, что должен жаловаться на сегодняшний день.

— Если бы я умер, — сказал Далинар, — то с чувством, что прожил жизнь правильно. Главное — не место назначения, а дорога к нему.

— Кодекс?

— Нет. «Путь Королей».

— Эта штормовая книга.

— Сегодня эта штормовая книга спасла вам жизнь, Садеас, — сказал Далинар. — И, как мне кажется, я начал понимать, что в ней увидел Гавилар.

Садеас нахмурился, посмотрел на части Доспехов, лежащие рядом, и покачал головой.

— Возможно, я должен дать вам объяснить мне, что вы имеете в виду. Я бы хотел опять понять вас, старый друг. И я начинаю спрашивать себя, понимал ли я вас когда-нибудь. — Он отпустил руку Далинара. — Кто-нибудь проведет ко мне эту штормовую лошадь? И где мои офицеры?

Далинар ушел и быстро нашел несколько своих гвардейцев, присматривавших за Кавалером. Подойдя к ним, он невольно поразился числу трупов, лежавших на земле. Они лежали вповалку, там, где он пробивался сквозь ряды паршенди. Путь смерти.

Он оглянулся и посмотрел туда, где стоял, защищая Садеаса. Дюжины мертвых. Может быть, сотни.

Кровь моих предков, подумал Далинар. Неужели это сделал я?

Он не убивал столько людей с юности, с тех дней, когда помогал Гавилару объединять Алеткар. Но тогда его не тошнило при виде мертвых.

Зато сейчас он чувствовал себя отвратительно и с трудом держал желудок под контролем. Его не должно рвать на поле боя. И его люди не должны этого видеть.

Он, спотыкаясь, пошел прочь; одна рука поддерживает голову, вторая несет шлем. Он должен торжествовать. Но не может. Просто… не может.

Тебе понадобится много счастья, чтобы понять меня, Садеас, подумал он. Потому что у меня голова разрывается от боли, когда я пытаюсь понять самого себя.

Глава пятьдесят седьмая Бродячий парус

В моих руках младенец, я держу нож у его горла и знаю, что все живое хочет, чтобы я дал клинку вонзиться в него. Пусть его кровь брызнет на землю, на мои руки, и мы сможем вздохнуть полной грудью.

Дата: Шашанан, 1173, 23 секунды до смерти. Объект: черноглазый юноша шестнадцати лет. На пример стоит обратить особое внимание.

— И весь мир разлетелся на куски! — крикнул Карта. Его спина выгнулась, глаза расширились, на щеках выступили красные пятна. — Утесы затряслись от их шагов, и камни устремились в небо. Мы умираем! Мы умираем!

Он дернулся в последний раз, и свет в его глазах потух. Каладин бессильно уселся на землю, кинжал, которым он пытался заменить скальпель, выскользнул из липких окровавленных пальцев и негромко звякнул о камень. Учтивый веселый человек лежал мертвым на каменном плато — стрела попала ему в левую часть груди и рассекла на части родимое пятно, которое, по его словам, выглядело как карта Алеткара.