Обреченное королевство

«Я прошагал это значительное расстояние сам и не дал свите сопровождать себя. Моим единственным конем были мои поношенные сандалии, а единственным попутчиком — дорожный посох, который говорил со мной, ударяя по камням. Моим кошельком был рот, но я набил его не драгоценными камнями, а песнями. А когда не мог зарабатывать пением, мои руки чистили пол или свиное перо и часто зарабатывали мне достаточное вознаграждение.

Люди, которым я был дорог, опасались за мою безопасность и, возможно, душевное здоровье. Короли, говорили они, не ходят сотни миль, как бродяги. В ответ я говорил им, что если любой нищий может совершить такой подвиг, почему не могу совершить его я, король? Не думаете ли вы, что король менее способен, чем простой бродяга?

Но иногда я думал, что так оно и есть. Нищие знают то, о чем король может только догадываться. И тем не менее, кто устанавливает законы подачи милостыни? Часто я спрашиваю себя, дает ли мне право мой жизненный опыт — легкая жизнь после Опустошения и нынешняя роскошь — устанавливать людям законы? Если мы должны опираться только на то, что знаем, короли должны издавать законы о том, как подогревать чай и класть подушки на трон».

Садеас задумался. Внизу два мечника продолжали дуэль. Элокар напряженно смотрел. Он любил дуэли. Чуть ли не первое, что он приказал, приехав на Разрушенные Равнины, — покрыть песком пол арены.

«Не обращая на них внимания, — Далинар продолжал цитировать „Путь Королей“, — я пустился в путь и — как уже понял проницательный читатель, — пережил его. Истории о волнениях, вызванных им, составят отдельную страницу, но сначала я должен объяснить, почему я выбрал такую странную дорогу. Пусть моя семья считает меня безумцем, но я не хочу, чтобы ветры истории покрыли мое имя пылью сумасшествия.

Моя семья приехала в Уритиру обычным способом, и ей пришлось ждать меня несколько недель. В воротах меня не узнали, потому что без бритвы моя шевелюра стала слишком буйной. Но как только я открыл себя, меня увели прочь, нарядили, накормили и выругали, именно в таком порядке. И только после этого меня спросили о цели моего путешествия. Неужели я не мог приехать в святой город обычным путем?»

— Вот именно, — прервал его Садеас. — Или по меньшей мере на лошади!

«Для ответа, — продолжал цитировать Далинар, — я снял свои сандалии и показал им мозолистые ступни. Они очень удобно устроились на столе рядом с подносом с наполовину съеденным виноградом. Судя по выражению их лиц, друзья посчитали меня сумасшедшим, но тут я начал рассказывать им истории о моем путешествии. Я выкладывал их одну за другой, как мешки с таллием, запасенные на зиму. Вскоре я сделаю из них хлебец, которым наполню эти страницы.

Да, я мог бы путешествовать быстро. Но все люди в конце концов придут в одно и то же место. Встретим ли мы свой последний час в роскошном саркофаге или во рву для бедняков, все — кроме Герольдов, конечно, — должны пообедать со Смотрящей в Ночи.

Так что же важнее? Пункт назначения или путь, которым мы к нему идем? Я объявляю, что никакое достижение не является даже близко таким великим, как путь, который мы проделываем, чтобы достичь его. Нас создает не назначение, а дорога к нему. Она дает нам мозоли на ступнях, делает наши спины сильными от груза, который мы несем на своих плечах, и открывает нам глаза на простые радости жизни.

А в конце я должен объявить, что ничто хорошее не может быть достигнуто плохими методами. Сама суть нашего существования не достижение, но метод. И монарх должен это понимать; он ничего не добьется, если отведет взгляд от дороги, по которой должен пройти».

Далинар откинулся назад. Он сидел на подушке, руки на деревянных подлокотниках, сзади опора для спины. Дуэль закончилась, когда один из светлоглазых — в зеленом, человек Садеаса, — ударил по нагруднику другого, оставив на нем длинную белую отметку. Элокар одобрительно захлопал, боевые рукавицы со звоном ударились друг о друга, оба дуэлянта поклонились. Одна из женщин, сидевших в судейских креслах, записала победу в книгу. Рядом с женщинами лежали книги с дуэльным кодексом; с их помощью они разрешали споры и назначали наказания за нарушения.

— Я так понимаю, что это конец истории, — сказал Садеас, когда на песок вышли два следующих дуэлянта.

— Да, — сказал Далинар.

— И вы запомнили слово в слово такой большой кусок?

— Ну, наверно, несколько слов я перепутал.

— Зная вас, это означает, что вы могли забыть пару восклицаний.

Далинар нахмурился.

— Не будьте таким жестким, старый друг, — сказал Садеас. — Это был комплимент. Своего рода.

— Что вы думаете об истории? — спросил Далинар, когда дуэлянты начали сражаться.

— Смешная, — откровенно сказал Садеас, махнув рукой слуге. Тот быстро принес вина. Желтого, потому что было еще утро. — Он прошел все это расстояние только для того, чтобы открыть банальную истину — король должен думать о последствиях своих приказов?