Обреченное королевство

Адолин плеснул воды в рот и опустил свой мех. Он встретился с Далинаром взглядом, обеспокоенным и мрачным. Он знал. Как и Далинар. Как и все люди вокруг. Это сражение они не переживут. Паршенди не брали пленных. Далинар сжался, ожидая новых обвинений от Адолина. Парень был прав, во всем. А что касается видений, они сбили Далинара с толку. По крайней мере в одном отношении. Он доверился Садеасу и навлек на себя и своих людей катастрофу.

Недалеко умирали люди, крича и ругаясь. Далинару хотелось сражаться, но он должен отдохнуть, хоть немного. Погибнув из-за усталости, он точно не спасет своих людей.

— Ну? — спросил Далинар у Адолина. — Почему ты молчишь? Я действительно привел нас к гибели.

— Я…

— Это моя ошибка, — сказал Далинар. — Я не должен был рисковать нашим домом ради глупой мечты.

— Нет, — сказал Адолин, похоже удивив самого себя. — Нет, отец. Это не твоя ошибка.

Далинар уставился на сына. Вот чего он никак не ожидал услышать.

— Неужели ты должен был действовать по-другому? — спросил Адолин. — Неужели ты не должен был пытаться сделать что-нибудь для Алеткара? Неужели ты должен был стать таким, как Садеас и остальные? Нет. Я бы не хотел, чтобы ты становился таким же, отец, независимо от того, какую пользу мы могли бы из этого извлечь. Клянусь Герольдами, я бы хотел, чтобы мы не поддались на трюк Садеаса, но я никогда не обвиню тебя за его обман.

Адолин протянул ладонь и сжал покрытую Доспехами руку Далинара.

— Ты был прав, следуя Кодексу. Ты был прав, пытаясь объединить Алеткар. А я был дураком, сражаясь с тобой на каждом шагу твоего пути. Возможно, если бы я поменьше отвлекал тебя, мы бы пережили этот день.

Далинар, потрясенный, мигнул. Неужели эти слова сказал Адолин? Что же изменило парня? И почему он сказал это сейчас, перед самой большой неудачей Далинара?

И тем не менее, когда слова повисли в воздухе, Далинар почувствовал, что чувство вины испарилось, унесенное криками умирающих. Эгоизм в чистом виде.

Быть может, он тоже вел себя неправильно? Да, он должен был быть более осторожным. Более подозрительным по отношению к Садеасу. Но должен ли он был отказаться от Кодекса? Стать тем же безжалостным убийцей, каким был в юности?

Нет.

Важно ли, что видения ошиблись по отношению к Садеасу? Стыдится ли он человека, которого они — и чтение книги — создали? Внутри него последний кусок встал на место, последний краеугольный камень, и он обнаружил, что больше не волнуется. Замешательство прошло. Он понял, что надо сделать. Наконец-то. Никаких вопросов. Никакой неуверенности в себе.

Он протянул ладонь и сжал руку Адолина.

— Спасибо.

Адолин резко кивнул. Было видно, что он разозлен, но решил следовать за Далинаром — а следовать за предводителем означает, помимо всего прочего, поддерживать его даже тогда, когда сражение повернулось против него.

Потом они отпустили друг друга, и Далинар повернулся к солдатам, стоявшим вокруг.

— Пришло время сразиться, — сказал он твердым уверенным голосом. — Мы будем драться не ради славы, но потому, что все остальное еще хуже. Мы следуем Кодексу не в поисках какой-то выгоды, но потому, что мы ненавидим людей, которыми могли бы стать в противном случае. Мы будем стоять на поле боя одни, потому что мы такие, какие есть.

Кобальтовые гвардейцы, кольцом окружившие их, начали поворачиваться по одному и глядеть на него. Солдаты за ними, резерв — темноглазые и светлоглазые — подошли ближе; в их глазах застыл страх, на лицах — мрачная решимость.

— Смерть — конец всех дорог человека! — проревел Далинар. — Что останется после того, как он уйдет? Имущество, которое он собрал и за которое будут ругаться его наследники? Слава, которой он добился и которая перейдет к тем, кто убил его? Высокое положение, которое он удержал благодаря удаче?

Нет. Мы сражаемся здесь потому, что мы понимаем. Конец всегда один. Путь, вот что отличает людей. Когда мы будем пробовать этот конец, мы будем держать голову высоко, а наши глаза будут глядеть на солнце.

Он вытянул руку, призывая Носитель Присяги.

— Я не стыжусь того, кем стал, — проорал он и обнаружил, что сказал правду. Как приятно избавиться от чувства вины! — Пусть другие люди унижаются, пытаясь уничтожить меня. Пускай ищут свою мелкую славу. Но я останусь собой!

В его руке возник Клинок Осколков.

Люди не закричали ура, но стали выше, спины распрямились. Страх в их глазах стал меньше. Адолин надел шлем, в его руке возник Клинок, покрытый каплями воды. Он кивнул.

Они бросились в битву. Вместе.

И я умру, подумал Далинар, сокрушая ряды паршенди. И найду мир. Неожиданное чувство на поле боя, но тем более приятное.

И все-таки кое о чем он сожалеет: новым кронпринцем Холина будет бедный Ринарин, окруженный врагами, сожравшими плоть его отца и брата.

Я так и не достал тебе Доспехи Осколков, хотя и обещал, сынок, подумал Далинар. Тебе придется идти без них. И пусть честь наших предков защитит тебя.