Обреченное королевство

Далинар кивнул. Он покрутил ремень пальцами, о чем-то напряженно думая. Изношенная подпруга запросто могла лопнуть под весом человека в Доспехах Осколков. Она разорвалась в точке, которая прилегала к седлу, и конюхи легко могли не заметить потертость. Самое рациональное объяснение. Однако если посмотреть на это с другой стороны, могло показаться, что произошло нечто ужасное.

— Отец, — сказал Адолин. — Он все больше и больше сходит с ума. Ты сам знаешь, он уже параноик.

Далинар не ответил.

— Он видит убийцу в каждой тени, — продолжал Адолин. — Ремень лопнул. Это же не означает, что кто-то пытался убить его.

— Если король так волнуется, — сказал Далинар, — мы должны все проверить. С одной стороны разрыв более ровный, как если ремень надрезали так, чтобы он лопнул под нагрузкой.

Адолин помрачнел.

— Может быть. — Он не обратил на эту деталь внимания. — Но, папа, подумай сам. Зачем кому-то перерезать подпругу? Падение с лошади ничего не сделает человеку в Доспехах Осколков. Если это действительно попытка убийства, то крайне неумелая.

— Если это попытка убийства, — сказал Далинар, — даже такая неумелая, мы должны заняться ею. Она произошла у нас на глазах, и эта лошадь находится на попечении у наших конюхов.

Адолин тяжело вздохнул, его недовольство вырвалось наружу.

— Люди и так шепчутся, что мы стали телохранителями и игрушками в руках короля. А если они узнают, что мы бегаем, проверяя каждое его параноидальное опасение, быть может вообще безумное, то…

— Меня никогда не заботило, что говорят люди.

— Мы проводим время, занимаясь скучной канцелярской работой, в то время как другие завоевывают славу и богатство. Мы так редко ходим на плато именно потому, что заняты этими скучными подсчетами. Нам нужно сражаться, если мы хотим соревноваться с Садеасом!

Далинар, глубоко нахмурившись, посмотрел на него, и Адолин сжал зубы, ожидая очередной вспышки.

— Кажется, мы ушли очень далеко от лопнувшей подпруги, — наконец сказал Далинар.

— Я… прости, отец. Просто сказал не подумав.

— Возможно. Но, тем не менее, я должен был это услышать. Тебе, как я заметил, очень не понравилось, что я удержал тебя от стычки с Садеасом.

— Я знаю, что ты тоже ненавидишь его, папа.

— Ты знаешь не так много, как тебе кажется, — сказал Далинар. — Мы еще поговорим об этом. Но сейчас, клянусь… этот ремень выглядит так, как если бы его перерезали. Или мы чего-то не понимаем. Быть может, это часть чего-то большего, не сработавшая нужным образом.

Адолин заколебался. Это казалось слишком сложным, но если и есть группа людей, которая любит сверхсложные заговоры, это светлоглазые алети.

— Ты думаешь, это дело рук одного из кронпринцев?

— Не исключено, — ответил Далинар. — Но очень сомневаюсь, что кто-то из них хочет его смерти. Пока правит Элокар, кронпринцы сражаются как хотят и набивают свои кошельки. Он не требует от них многого и как король их вполне устраивает.

— Люди могут домогаться трона.

— Верно. Когда вернемся в лагерь, спрашивай, не похвалялся ли кто-нибудь в последнее время. Выясни, злится ли до сих пор Ройон из-за оскорблений Шута на последнем пиру, и пускай Талата проверит контракты, которые кронпринц Бетаб предложил королю за использование его чулл. В предыдущие контракты он пытался незаметно вставить предложение, которое бы подтвердило его притязания на место в очереди престолонаследия. После отъезда Навани он слишком осмелел.

Адолин кивнул.

— И попробуй найти следы истории с ремнем, — сказал Далинар. — Пускай шорник осмотрит его и скажет, что он думает о разрезе. Опроси конюхов, быть может, они что-нибудь заметили, и узнай, не разбогател ли кто-нибудь из них в последнее время. — Он заколебался. — И удвой королевскую стражу.

Адолин повернулся, глядя на павильон. Из него вышел Садеас. Адолин сузил глаза.

— Быть может…

— Нет, — прервал его Далинар.

— Садеас — он как угорь.

— Сын, ты все время думаешь о нем. Перестань. Он любит Элокара, чего не скажешь о большинстве других. Он один из немногих, кому я могу доверить безопасность короля.

— Я бы не стал, отец.

Далинар на мгновение замолчал.

— Пойдем со мной. — Он протянул Адолину кожаный ремень и пошел к павильону. — Я хочу кое-что тебе показать.

Адолин, вздохнув, последовал за ним. Они прошли мимо освещенного павильона. Внутри темноглазые подавали еду и напитки, женщины сидели и писали отчеты о сражении. Светлоглазые многословно говорили друг с другом, шумно восхваляя храбрость короля. Мужчины надели одежду темных, мужественных цветов: бордового, синего, зеленого.

Далинар подошел к кронпринцу Ваме, который стоял снаружи с собственной светлоглазой свитой. Он надел модный коричневый мундир, сквозь вырезы которого виднелась блестящая шелковая рубашка. Восстанавливать шелк наружу считалось нескромным. Адолин решил, что это выглядит вполне пристойно.

Вама был круглолицым лысеющим человеком со светло-серыми глазами; оставшиеся короткие черные волосы стояли дыбом. Обычно он глядел прищурясь, что и сделал, когда подошли Далинар и Адолин.

А с ним-то что? спросил себя Адолин.