Обреченность

Прикрепляю фонарь к ремню моих брюк и медленно спускаюсь по дюжине или около того перекладин, пока мои ноги не достигают пола внизу. Я спокойно проверяю неиспользуемое пространство, когда слышу три пары ног, прыгающих на землю позади меня.

— Куда теперь, принцесса?

Теплая рука Коула обхватывает мою руку, и я направляю свой фонарь к дальнему концу пространства — к металлической двери, которая установлена в каменной стене.

Друг за другом мы направляемся к дверному проему, старый металл оказывает небольшое сопротивление плечу Грима, когда он толкает её, открывая.

— Здесь множество ходов, но только один ведет к библиотеке. Ваши люди должны войти точно в тоже время, что и мы, чтобы создать беспорядок. Мой отец будет ожидать, что вы придете с внешней стороны, но он никогда не будет ожидать, что мы придём изнутри.

«Я надеюсь».

Я веду их через лабиринт туннелей, мой разум ищет правильный путь, позволяя старым воспоминаниям указывать путь. Когда я вижу знакомый альков, ведущий в следующий туннель, я поворачиваюсь, чтобы встать перед тремя людьми позади меня и шепчу:

— За следующим углом с краю прохода — ложная дверь в библиотеку. Займет всего несколько минут, не больше, чтобы оказаться там, так что теперь время сигнала для ваших групп.

Глаза Коула поблескивают в резкой вспышке фонаря, на его лице написана признательность и гордость. Он гордится мной. Это знание опаляет мои щёки, и заставляет меня тосковать по вкусу его губ, заставляет меня хотеть рискнуть всем и инициировать поцелуй.

Люк оставляет нас, отстраняясь в темноту, чтобы подать сигнал их людям. Он кивает Коулу, когда все на месте, и он с Гримом протискиваются мимо нас и заходят за угол к концу прохода и секретного входа в «Крэйвен Холл».

Когда мы остаемся одни, руки Коула мягко обхватывают моё лицо — такой сентиментальный жест — взгляд в его ледяных голубых глазах совсем не такой.

— Ты останешься здесь. Не двигайся, оставайся скрытой, пока я не приду и не найду тебя. Если я не вернусь назад в течение тридцати минут, уходи. Вернись тем же путем, что мы пришли, садись в машину, которую мы оставили для тебя, и уезжай. Уезжай и никогда не останавливайся. Ты поняла меня, Фей?

— Ты вернёшься за мной, — это уверенность, не вопрос.

— Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вернуться, но ты должна пообещать мне, что ты сделаешь так, как я сказал. Не становись той, кем ты однажды была, принцесса. Теперь, бл*дь, пообещай мне.

Его лицо серьезное, даже в тусклом свете я могу увидеть водовороты черного и красного, охватывающие его, но там же — искры фиолетового, и это поражает меня: он заботиться обо мне. Я никогда не видела этот цвет раньше, потому что с тех пор, как умерла моя мать, — с тех пор, как у меня появился этот дар, никто никогда не заботился обо мне. И от этого мне проще произнести мои следующие слова.

— Я обещаю.

Он не целует меня, не обещая вернуться, и, бросив последний взгляд, уходит. Уходит, снова оставляя меня во тьме.

32

Хаос.

Я окунаюсь в кровь, смерть и хаос.

Крик детей, плачь женщин, оружейная стрельба и господство тьмы.

Мы выходим из секретного прохода незамеченными, проникаем в библиотеку, вокруг никого нет. Но затем начались крики.

Шум исходит с верхних этажей.

Похоже, наши люди обрушили крышу, захватывая «Крэйвен Холл», в то время как Алек и его люди вырезают заложников.

Пока мы мчимся по главной лестнице: сначала я, потом Люк и Грим, наступая мне на пятки, я ощущаю смерть, прежде чем вижу её.

Первое тело, что мы находим, — такой юный мальчик, возможно десяти или одиннадцати лет. Ушибы и порезы пересекают каждый дюйм его обнаженной кожи, единственное пулевое ранение в голову указывает, что он мертв.

Чей-то сын находится у моих ног, и зверь внутри меня ревёт и требует крови.

Автоматические оружие стреляет не далеко от места высадки. Голова маленького ребенка, девочки, выглядывает из-за открытой двери, ее затравленные глаза осматривают пространство в поисках любого пути спасения.

Грим ныряет мимо меня и закрывает собой девочку, как только два человека Алека поднимают винтовки, прицеливаясь из-за угла.

Они недостаточно быстрые, поскольку у моего брата глаз снайпера. Оба мужчины падают на пол, не разрядив своего оружия. Маленькая девочка хныкает, когда Грим поднимает её своими покрытыми рубцами руками, его мускулы выпирают под ужасающими татуировками, изображающими смерть и пытки, и создают причудливое противопоставление с кожей невинной девочки, покрытой кровоподтеками. Она вцепилась в него так, как будто он — её спаситель.

Не глядя на нас, он спускается по лестнице, передает девочку в руки людей, врывающихся в главный вход «Холла», сопровождая требованием:

— Выметайтесь на хер из этой адской бездны.

Мы продолжаем перемещаться, в глазах тревога, готовые к нападению. Когда мы достигаем верхнего этажа и комнат, занимаемых Алеком, вида перед нами достаточно, чтобы вывернулся даже мой закаленный желудок.