Обреченные

И снова ее кольнула несправедливость их положения: у Дэниела оставались все эти чудесные воспоминания о том, как они бывали вместе, к которым он мог вернуться в трудные времена. А у нее не было ничего.

Она подняла взгляд на соседку по комнате.

— Шелби?

Та успела натянуть на голову красный капюшон и теперь ворошила палкой мокрый песок.

— Я же сказала тебе, что не хочу о нем разговаривать.

— Знаю. Я просто думаю — помнишь, ты упоминала, что умеешь заглядывать в прошлые жизни?

Именно об этом она собиралась спросить Шелби, когда Заря упала за борт.

— Никогда такого не говорила.

Палка глубже зарылась в песок. Лицо Шелби раскраснелось, а густые светлые волосы выбились из пучка.

— Нет, говорила, — возразила Люс, склонив голову набок. — И написала это на моем листке. В тот день, когда мы играли в классе. Ты выхватила его у меня из рук и сказала, что можешь говорить более чем на восемнадцати языках и видеть прошлые жизни, так куда бы я хотела, чтобы ты себя вписала…

— Я помню, что сказала. Но ты неправильно поняла, что я имела в виду.

— Ладно, — медленно проговорила Люс, — что ж…

— То, что я однажды заглянула в прошлую жизнь, не означает, что я умею это делать или что жизнь была моей собственной.

— Так это была не твоя жизнь?

— Черт возьми, нет, перерождения — это для всяких чудиков.

Люс нахмурилась и зарылась руками в песок, мечтая закопаться в него целиком.

— Эй, это была шутка, — сообщила Шелби, игриво подтолкнув Люс локтем в бок. — Специально для некой девочки, которой пришлось тысячу раз проходить через половое созревание, — уточнила она и поморщилась, — Мне вполне хватило и одного, большое спасибо…

Значит, вот кем она видела Люс. Девочкой, которой пришлось тысячу раз проходить через половое созревание. Она никогда прежде не думала об этом в таком ключе. Это было почти забавно: со стороны бесконечное переживание подросткового возраста казалось худшей особенностью ее участи. Но все было куда сложнее. Люс собралась было сказать, что выдержала бы угри и всплески гормонов еще тысячу раз, если бы только могла заглянуть в прошлые жизни и больше узнать о себе, но вместо этого снова взглянула на Шелби.

— А если не твою, то чью прошлую жизнь ты видела?

— Откуда столько любопытства? Черт.

Люс казалось, что у нее поднимается давление.

— Шелби, ради бога, сделай мне одолжение!

— Ладно, — наконец уступила та, успокаивающе помахав руками, — Однажды я была на вечеринке в «Короне». Все обернулось каким-то бредом, спиритическими сеансами в полуголом виде и прочей пакостью — ну да это к делу не относится. Я помню, как пошла немного проветриться. Шел дождь, было трудно разглядеть что-либо вокруг. Я свернула за угол в переулок, и там был этот парень, потрепанного такого вида. Он склонился над шаром темноты. Я никогда не видела ничего подобного — такая круглая штука, вроде как парящая над его руками. Он плакал.

— И что это было?

— Тогда я этого не знала, но теперь понимаю, что это был вестник.

Люс завороженно внимала.

— И ты видела что-то из прошлой жизни, в которую он заглядывал? На что это было похоже?

Шелби встретилась с ней взглядом и сглотнула.

— Это было довольно-таки жутко.

— Прости, — спохватилась Люс. — Я спрашиваю только потому, что…

Признание, которое она собиралась сделать, казалось ей крайне важным. Франческа, несомненно, против этого возражала бы. Но Люс требовались ответы и помощь. Помощь Шелби.

— Мне нужно заглянуть в собственные прошлые жизни, — заявила она, — Или, по крайней мере, попытаться. В последнее время происходят события, которые, как ожидается, я должна попросту принять, потому что у меня нет другого выхода — вот только он вполне может найтись, и куда лучший, если я узнаю, откуда взялась. Где побывала. Как по-твоему, это имеет смысл?

Соседка кивнула.

— Мне нужно выяснить, что у нас с Дэниелом было в прошлом, чтобы яснее понимать, что происходит сейчас, — продолжила Люс и перевела дух. — Тот парень, в переулке… ты видела, что он делал с вестником?

Шелби с силой обняла себя за плечи.

Он вроде бы просто придавал ему форму. Я тогда еще не знала, что это такое было, так что понятия не имею, как он его выследил. Поэтому тот показ Франчески и Стивена меня так взбудоражил. Я видела, что произошло той ночью, и с тех самых пор пыталась об этом забыть. И даже не представляла, что видела вестника.

— Если я сумею выследить вестника, как думаешь, тебе удастся придать ему форму?

— Не поручусь, — откликнулась Шелби, — но попробовать стоит. А ты умеешь их выслеживать?

— Не уверена, но не думаю, что это будет трудно. Они меня всю жизнь преследуют.

Шелби накрыла ладонью руку Люс, опирающуюся на камень.

— Я хочу помочь тебе, Люс, но это странно. И вообще, мне страшно. Что, если ты увидишь что-нибудь, чего, ну, понимаешь, не следовало бы?

— Когда ты порвала с Д. Б. П., то…

— Мне казалось, я просила тебя не…

— Просто выслушай: разве ты не рада, что узнала то, из-за чего рассталась с ним, что бы это ни было, сейчас, а не позже? Что, если бы вы заключили помолвку, и лишь тогда…