Обреченные эволюцией, Или новые приключения мусоров

Майор Чердынцев совершил стремительный рывок с крыльца к куче грязного снега, куда упала пустая тара, и перехватил бутылку перед носом ринувшейся в том же направлении бабки с полосатой сумкой на колесиках.

– Это вещдок! Иди отсюда! – рявкнул начальник дежурной части N-ского РУВД, опуская емкость в черный полиэтиленовый пакет.

Бабка обиженно засопела и отошла.

Но недалеко, всего-то шагов на десять.

Чердынцев вернулся на крыльцо и повесил пакет на торчавший из стены железный крюк, оставшийся с тех далеких дней, когда подполковник Петренко, внезапно почувствовав тягу к здоровому образу жизни, решил приезжать на работу на велосипеде, перепутав Питер с его вечными дождями и перекопанными улицами с благополучной Голландией, и приказал вмонтировать возле входа в здание что-нибудь мощное, к чему можно было бы приковывать наручниками двухколесного коня.

Целую неделю начальник РУВД честно приезжал по утрам на велосипеде.

Забрызганный с ног до головы летящей из-под колес автомобилей грязью, еле дыша после непривычных нагрузок, с отбитым на ухабах задом, но все же довольный и лелеющий светлую мечту о пересадке всех подчиненных ему сотрудников на экологически чистые виды транспорта.

На седьмой день велосипед все-таки стырили, перекусив цепочку наручников.

Первым, кого отымели согласно существующей в МВД вертикально структурированной иерархической системе однополых отношений, был начальник дежурной части Чердынцев, не обеспечивший имуществу начальника должную защиту. Майор, в свою очередь, поставил на четыре точки постового, обязавшегося не спускать глаз с железного друга Петренко. Младший сержант перевел стрелки на курсанта школы милиции, проходившего в то время практику в РУВД.

Курсанту деваться было некуда, ибо ниже его по званию, должности, возрасту, стажу пребывания в рядах правоохранителей да и просто по жизни никого не наблюдалось…

Из окна кабинета оперов, где праздновали возвращение Ларина, Рогова и Дукалиса, послышалось нестройное пение и гитарные аккорды.

Опытный Чердынцев понял, что в ближайшие десять-пятнадцать минут вешдоков больше не будет, и ушел греться в дежурку, не забыв прихватить с собой пакет с собранной тарой.

Бабка осталась на своем посту, с надеждой взирая на окна второго этажа.

* * *

Рогов был абсолютно прав: возвращаться к дому сапожника действительно было поздно.

Направься оперативники по улице в противоположную сторону, они бы наверняка вышли к перекрестку одновременно со светловолосым подростком вполне босяцкого вида. Парнишка тоже чуть было не попал под копыта коней, во весь опор несущихся по направлению к мастерской сапожника, но вовремя успел отскочить к стене.

Он видел, как дюжие казаки вытащили из дома избитого человека в тельняшке, к которому подошел чернявый господин с тонкими усиками, одетый в светлый клетчатый костюм.

– Не надо, он хороший, он сам пойдет! – дернув вверх подбородком, ощерился чернявый и неожиданно ударил задержанного в живот. – Не правда ли, товарищСердюк?

С трудом разогнувшись после удара, сапожник смачно плюнул в физиономию говорившего, а затем, оттолкнув казаков, бросился бежать.

Чернявый выхватил наган, старательно прицелился и наконец выстрелил.

Нелепо взмахнув руками, Сердюк рухнул на булыжную мостовую и затих. Довольный стрелок снова странно дернул подбородком. Босяк-подросток, на которого никто не обращал внимания, ненавидящими, полными слез глазами наблюдал за расправой.

Через некоторое время из дома уже выносили и грузили в подогнанную телегу обнаруженные в результате обыска вещи. Среди них оказались не только пара ящиков с динамитом, набор типографских шрифтов, множительный станок, груда старых штиблет, но также громоздкий шкаф, напичканный странными приборами, как и остальные предметы подрывной Деятельности очевидно предназначенный для подпольной революционной работы. И обыском, и погрузкой руководил чернявый господин с усиками.

Прошли еще полчаса, и тяжело груженная телега, сопровождаемая солдатами, двинулась с места. Служивые, отойдя от начальства на безопасное расстояние, увлеченно слушали историю, которую, тараща косящий глаз и растопырив пальцы, рассказывал худощавый военный: “…А там – мертвые с косами стоять. И тишина-а…”

– Брехня! – на всякий случай засомневался бывалый служака с обвислыми усами. – Брехня-я!

* * *

– Эге-гей!!! – Соловец, первым выбравшийся из оврага, замахал руками, привлекая к себе внимание стоявших возле недостроенного дома сержантов ППС.

Вслед за начальником ОУРа обледеневший песчаный обрыв штурмовали Котлеткин и Недорезов, поддерживавшие с двух сторон плохо ориентирующегося в пространстве Твердолобова.

Троица разбегалась, добиралась до середины склона и скатывалась обратно.

И так семь раз.

На восьмой обессиленный дознаватель еще и приложился башкой к булыжнику, крайне неудачно оказавшемуся на трассе восхождения.

Сержанты узрели знакомое лицо и помахали в ответ.