Обреченные королевства

Но с каждым слабеющим ударом сердца в глазах Томаса оставалось все меньше жизни.

Мысли Йонаса путались, наскакивали одна на другую. Мгновения, за которые жизнь брата истекала у него между пальцев, невероятно растянулись во времени…

Свадьба. Сегодня у Фелиции свадьба. Она дала согласие выйти за их друга – Пауло. Месяц назад, после объявления о помолвке, братья, хоть и в шутку, устроили жениху веселую жизнь. А потом с распростертыми объятиями приняли Пауло в семью.

Они собирались устроить пышное празднество, какого их нищая деревня никогда еще не видала. Пир на весь мир… и уйма хорошеньких подружек Фелиции, которые помогут братьям Агеллонам хотя бы на время забыть каждодневные тяготы жизни в умирающей стране вроде Пелсии. Парни были ближайшими друзьями и не знали поражения ни в одной из совместных затей…

А теперь все кончилось.

Душу Йонаса затопил панический ужас. Он принялся судорожно оглядывать столпившихся односельчан.

– Но ведь еще можно что-нибудь сделать? Где лекарь?..

Его руки скользили в крови брата. Тело Томаса сотрясла конвульсия, и новый алый поток вырвался изо рта.

– Не понимаю!.. – Голос Йонаса сорвался. Фелиция держалась за его плечо, судорожно рыдая от горя и ужаса. – Все так быстро произошло! Почему? Почему так случилось?..

Отец стоял рядом, беспомощно опустив руки. На его осунувшемся от горя лице застыло выражение стоического терпения.

– Это судьба, сынок…

– Судьба? – выкрикнул Йонас. Паника уступила место вспышке ярости. – Какая же это судьба? Такого не должно было случиться! Это… это дело рук царственного оранийца, для которого мы вроде грязи под ногами!

Вот уже много поколений Пелсия постепенно клонилась к упадку. Страна все более истощалась, соседи же по-прежнему наслаждались роскошью и изобилием… и отказывали пелсийцам в какой-либо помощи. Даже запрещали охотиться в своих кишащих дичью краях. А ведь это они в первую очередь виноваты в том, что Пелсия не могла прокормить свой народ. Минувшая зима оказалась самой суровой за всю обозримую историю. Днем мороз оставался более-менее сносным, но по ночам его ледяное дыхание легко пронизывало тонкие стены. Люди дюжинами замерзали насмерть прямо в постелях или погибали от голода.

А вот в Ораносе никто почему-то не умирал ни от недоедания, ни от ударов стихий, и такое неравенство давно бесило Йонаса с Томасом. Они люто ненавидели оранийцев, и в особенности – правящее семейство. Но прежде эта вражда была смутной и безличной – простая неприязнь к народу, с которым братья и дела-то никогда не имели.

Теперь ненависть Йонаса получила определенную цель. Обрела имя.

Он смотрел вниз, на старшего брата. Смуглое лицо Томаса было сплошь в крови. Йонасу жгли глаза слезы, но он не разрешил себе плакать. В свои последние мгновения Томас должен видеть его сильным. Тот всегда хотел, чтобы меньшой братишка был сильным. Он старше всего-то на четыре года, но, по сути, растил Йонаса – вот уже десять лет, с тех пор как умерла мать.

Томас научил его всему, что сам знал. Как охотиться, как ругаться, как ухаживать за девчонками… Вдвоем добывали пропитание для семьи. Они браконьерствовали и крали и вообще делали все необходимое для выживания – пока остальные в их деревне буквально чахли.

«Если тебе чего-нибудь хочется, – всегда говорил Томас, – ты должен сам это взять. Никто ничего тебе не поднесет на тарелочке. Запомни это, братишка…»

Между тем Томас перестал содрогаться, и кровь, обильно стекавшая по рукам Йонаса, замедлила бег.

А в глазах Томаса появилось что-то помимо боли. Превыше ее.

Это было негодование.

Его бесила не просто несправедливость такой вот гибели от рук оранийского вельможи. Незаслуженной была сама необходимость проводить жизнь в постоянной борьбе за насущное. За то, чтобы есть, дышать… выживать. Как же они дошли до такого?

Сто лет назад пелсийский вождь обратился к главам сопредельных государств – Лимероса и Ораноса – и попросил помощи.

Государь Лимероса просьбу отклонил, сославшись на то, что его народ только-только приходит в себя после недавней схватки с Ораносом. В противоположность ему, могущественный Оранос заключил с Пелсией соглашение. Оранийцы субсидировали разведение виноградников повсюду в плодородных угодьях Пелсии – там, где прежде разводили овощи и пасли скот. Они обещали закупать вино по весьма выгодным ценам, что должно было дать пелсийцам возможность, в свою очередь, приобретать в Ораносе продукты. Тогдашний оранийский король утверждал, что это поспособствует процветанию обеих стран, и доверчивый пелсийский вождь скрепил договоренность рукопожатием.