Обреченные мечтатели. Четыре временных правительства или почему революция была неизбежна

К парламентским способам политической борьбы эсеры относились еще более скептически, чем большевики, и потому участвовали в выборах только второй Думы. Они провели в нее 37 депутатов, которые активно участвовали в сопротивлении столыпинским реформам, нацеленным в том числе на ликвидацию сельских общин. Эсеры смогли даже представить аграрный законопроект, облекший в юридическую форму основные положения социализации земли. В результате вторая Дума оказалась самой короткоживущей, а за ее разгоном последовал Третьеиюньский переворот (3 июня 1906 года), выразившийся в сомнительных с правовой точки зрения избирательных правилах. Выборы в следующие созывы Думы эсеры игнорировали, но через посредничество парламентской Трудовой группы[9] они могли влиять на Думу с целью проведения своих требований[10].

В борьбе за политическое влияние эсеры вели борьбу с самодержавной бюрократией, распространяли социалистические идеи среди трудового населения города и деревни, а также содействовали повышению социально-политической активности масс в борьбе за свои права. Активно участвовали в создании первых Советов рабочих депутатов в 1905–1907 годах.

В периоды спада революционных настроений партия эсеров не смогла активно использовать думскую трибуну. Влияние на широкие массы было потеряно. Как организационное целое и структурированная система Партия социалистов-революционеров к началу Первой мировой войны перестала существовать, однако смогла стремительно возродиться после победы Февральской революции 1917 года.

РСДРП в это время также находилась в глубоком кризисе, практически все ее лидеры были вынуждены эмигрировать. Весьма депрессивное состояние лидера большевиков Ленина отразилось в его выступлении на собрании швейцарской рабочей молодежи в Цюрихе 9 января 1917 года: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции. Но я могу, думается мне, высказать с большой уверенностью надежду, что молодежь, которая работает так прекрасно в социалистическом движении Швейцарии и всего мира, что она будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции»[11]. Кроме прочего это высказывание Владимира Ильича служит ярким подтверждением тезиса о непредсказуемости социальной динамики.

Не лучше обстояли дела и у либеральной оппозиции. «Союз 17 октября»[12] фактически прекратил свою деятельность. Прогрессисты[13] так и не смогли организоваться в политическую партию. Единственными, кто сохранил партийную структуру на местах, были кадеты, однако их ряды к началу войны заметно поредели – по их собственной оценке, до 730 человек в марте 1914 года[14].

Деятельность либеральной оппозиции в предвоенное время в основном сводилась к парламентской борьбе, позволявшей не только доносить до власти «общественные чаяния» собственного электората, но и в заметной степени эти чаяния формировать. А это было не менее важно, чем формально-юридические полномочия Думы. Не имея реальных возможностей провести нужные законы, которые, кстати сказать, так и не были толком разработаны, либеральная оппозиция сосредоточилась исключительно на пропагандистской деятельности. Рост общественного недовольства правительственной политикой принимал все более угрожающие размеры.

Либералы взяли курс на создание, как они говорили, организованной общественности, то есть на всемерное содействие развитию общественных организаций, или, по-современному, институтов гражданского общества, которое только и могло быть социальной базой правового государства.

В работе по «организации общества» кадеты делали упор на то, чтобы указать направление движения, выработать надлежащие лозунги, «усиленно стараться завоевать позиции во всех обществах и организациях», «содействовать рассеянию пессимизма… в виде конкретного обсуждения ближайших задач» и в то же время «содействовать политическому воспитанию и бороться с буржуазным страхом»[15]. «Революцию в России делают не революционеры, а общественность» – эта максима приснопамятного С. В. Зубатова была написана на кадетских знаменах[16].

Кадеты были уверены, что только государственная власть могла выступить эффективным инструментом создания гражданского общества. Поэтому задача захвата власти выступала на первый план. Однако решение этой задачи виделось им в очень далекой перспективе.