Обреченные на вымирание (СИ)

Гжегош обеими руками обхватил мою многострадальную шею, переплетя руки в замок, подобно борцу в партере, и застонал.

- Да отцепись ты, задушишь ведь, придурок, - зло, сквозь зубы цедил Андрей, размыкая его руки. В этот момент со стороны лестничного марша послышался множественный стук подошв по бетонным ступеням. Сомнений не было, это те, кого ждал Шурум.

Глава 10. Стычка (3)

Ухватив за локоть, Андрей рывком поднял меня на ноги, толкнул к двери. Гжегош вжался в угол, весь скомкался, втянул голову в плечи, выставил вперед руки. Его взгляд затравленного зверька метался от пистолета к глазам Андрея и обратно.

- Что ты им рассказал? - Андрей с отвращением и злобой смотрел на поляка.

- Ничешо, ничешо, - верещал тот.

- Сука, - Андрей плюнул на него, развернулся и пошел к двери, - сиди здесь и не рыпайся.

- Держи, - он протянул мне пистолет, - к двери, - ткнул пальцем вправо по коридору, - смотри, чтобы никто не полез. Стреляй сразу.

Я медленно повернул голову, почему-то быстрее не получалось, словно шейные мышцы окоченели, увидел в конце коридора застекленную балконную дверь и перила пожарной лестницы за ним. Обливаясь потом, дрожа мелкой дрожью, посеменил «на шухер».

Сзади раздался выстрел. Он грохотом прокатился по зданию и ударил по барабанным перепонкам. Следом прогремела автоматная очередь. Послышался крик:

- Назад!! У него ствол. Ё… Леху подстрелил, сука!

Снова зубодробильная очередь.

Я заскочил в первую попавшуюся дверь, распахнул ее настежь, упал на четвереньки, прополз два метра и прижался к стене. Не успел стихнуть в ушах звон от прежних выстрелов, как снова загромыхал автомат. Слышались крики, вопли, словно внизу творилось стихийное бедствие: все тонули или гибли под завалом. Я закрыл уши руками. Пистолетная рукоятка больно давила на ушную раковину, но я все равно продолжал сжимать голову.

Краем глаза заметил промелькнувшую в дверном проеме тень. Подумал, что боевик поднялся по пожарной лестнице и хочет зайти к Андрею с тыла. Но затем, сообразил, человек бежал в другую сторону. Снедаемый страхом я выглянул в коридор.

Гжегош с перекошенным от ужаса лицом, бешено дергал ручку, пытаясь открыть пожарную дверь. Он не видел меня, хотя находился в паре метрах от косяка, из-за которого я выглядывал. Наконец, ему удалось. Он рывком открыл полотно и выскочил наружу. Раздался выстрел. Гжегош ввалился обратно, пятясь и падая. Я ничего не мог понять. Происходящее, словно имело несколько параллельностей, они, то раздваивались, то троились, путались, сходились в одно…, я был близок к обмороку.

Гжегош, как-то нелепо по театральному вскинул руку, ноги подогнулись, он развернулся и ударился о стену спиной. Секунду еще держался, а затем заскользил вниз. И когда оказался на полу заметил меня. Мы таращились друг на друга не моргая. В его взгляде уже не было того ужаса и панической истерии, а было спокойствие, словно ему надоел весь этот дурдом, творившийся в разоренном штабе авиаполка, надоело бояться, хвататься за жизнь, он устал и теперь плевать хотел на всех живых и на нас в частности. На синей футболки в области сердца расплывалось темное пятно.

Я замер, словно заколдованный и превращенный в камень, связь с реальностью разорвалась, время остановилось. В голове ровным счетом не осталось ни единой мысли. Стрельба стихла. Пуская пузыри, я шел на дно, не в силах отвести взор от покрывающихся матовой поволокой карих глаз напротив.

Тень проскользнула в приоткрытую балконную дверь и порвала нить, связывающую наши глаза. Вместе с этим грохот выстрелов с новой силой саданул по ушам. Сузившееся до игольчатого ушка пространство раздвинулось, краски приобрели цвет, предметы очертание. Небритый тип, в длинных серых шортах с карманами на бедрах, в армейском кепи, надвинутом на глаза, обеими руками сжимал рукоятку здоровенного пистолета. Он сделал очередной крадущийся шаг, бросил хищный взгляд в проем, куда-то выше меня. От ужаса я перестал дышать, стоял на четвереньках и гипнотизировал его, желал всем своим существом, всеми фибрами, чтобы не заметил меня и прошел мимо. Его взгляд соскользнул по косяку вниз и воткнулся в меня, словно отточенный топор в колоду.

Мгновение он обрабатывал информацию, а затем дернулся, направляя на меня пистолет. За миг до выстрела я отпрянул назад. Оглушительный хлопок ударил по ушам, возле левой руки паркет вздыбился щепой.

На четвереньках я пятился назад подобно загнанному псу с поджатым хвостом: «Вот она, смертушка… Вот она…». Пистолет в правой руке, сильно давил на пальцы, подвернутые под рукоятку. Но я ничего не менял, ни о чем другом, кроме как о посланнике костлявой не думал: «Неужели вот так…». Грохот и сразу последовавший за этим удар в руку и без этого меня невменяемого сделали вовсе овощем. Я не понимал, что произошло, где я. Замер на месте, ощущая, как тело распадается на атомы.

Пуля пролетела в сантиметре от вынырнувшего из проема синего кроссовка с белой подошвой, врезалась в стену над плинтусом и отбила кусок штукатурки.