Обреченные на забвение

Небо продолжало сереть, становясь все светлее, приглушая свет луны и ночных звезд, кое-где проступающих сквозь тучи. Казалось, время почти остановилось, дав возможность обреченным до конца воссоединиться со своей памятью, подвести итог и хоть немного подольше пожить на этом свете. Но может быть, наоборот, это было очередное издевательство со стороны времени, которое лишь продлевало страдания, неслышно щелкая вечным и безжалостным хронометром. Легкий белый туман вырастал над рекой, мягко окутывая воду и прибрежные камыши, создавая иллюзию покоя. И если бы не далекие звуки выстрелов и взрывов, доносившиеся в той стороне, куда на прорыв ушли солдаты, да не тревожащие небо осветительные ракеты, можно было подумать, что и нет никакой войны, а это все просто дурной сон. И вот сейчас он проснется, разотрет онемевшие от холода ноги и пойдет на реку ловить рыбу, как любил это делать раньше, полностью погружаясь в чудный мир подводного царства. Сразу быстрой молнией в голове промчалось воспоминание, как однажды он в детстве с отцом ходил на рыбалку. Вечером развели костер, жарили хлеб с салом, долго разговаривали, а потом легли спать прямо около огня, чтобы не замерзнуть. Когда Петя проснулся, солнце уже встало, своими лучиками отогревая его от утренней прохлады. Отца рядом не было, и он немного даже испугался, но потом, приподнявшись, увидел знакомый силуэт на берегу. За то время, пока Петя спал, отец уже успел наловить почти полведра плотвичек вперемешку с окунями. Петя помнил, как сильно он тогда расстроился из-за того, что отец не разбудил его на зорьке, оставив досыпать. Он сильно раскапризничался и даже расплакался от такой обиды. Правда, потом успокоился, но то радостное чувство, с которым он пришел на реку, куда-то исчезло. И вот сейчас почему-то стало стыдно перед отцом за эту детскую несдержанность.

Петр улыбнулся: эх, сейчас бы вернуть то беззаботное босоногое детство. Хотя бы ненадолго, чтобы снова почувствовать себя по-настоящему счастливым, не испорченным взрослой жизнью.

Он закрыл глаза. Нужно беречь силы. Главное – не умереть сейчас быстро, несмотря на сильную слабость. Впереди тяжелый день. Скоро окончательно рассветет, и сюда снова полезут фашисты. И будут продолжать это делать – волна за волной, пока не перебьют их всех. Поэтому нужно держаться, помереть он всегда успеет.

– Петро, ты живой там? – раздался сиплый голос справа. Это сосед, танкист, его окоп в метрах пяти рядом.

– Живой. А ты-то как?

– Раз говорю, значит, еще не окочурился. У тебя водички не найдется? Сушит, будто всю ночь самогонку пил.

– Нет. Вроде хлопцы ходили, так по ним с миномета постреляли. Потерпи, может ходячий кто пойдет. Или Наташа появится.

– Да я бы сам сползал, да шевелиться больно. Лежу тут, как мумия египетская.

Петиного соседа звали Иван. Они, как оказалось, одногодки, оба с девятнадцатого года. Иван служил механиком-танкистом в 18-м танковом полку. Странный это был полк. Он входил в состав 32-й кавалерийской дивизии. Поэтому у него было много кавалерийских названий, даже вместо обычных танковых рот были бронеэскадроны, на вооружении которых находились бронеавтомобили и уже устаревшие к этому времени быстрые танки БТ, сделанные по лицензии на основе американского легкого танка «Кристи». Правда, башни на эти танки ставили уже собственного, советского производства. БТ еще называли «прыгающим» танком за его умение на большой скорости перепрыгивать через горки, что производило на зрителей сильное впечатление во время показательных учений. Это был очень интересный танк, во время езды по шоссе с него снимались гусеницы, и он двигался на обрезиненных катках, развивая довольно приличную скорость. Вот только его броня была слабой и, как оказалось, пробивалась любой пушкой. К тому же бензиновый двигатель не отличался высокой надежностью, даже имелись случаи его самовоспламенения. Как у любого танка того времени, у БТ имелся еще один очень существенный недостаток: при попадании снаряда в отсек с бензобаком он моментально превращался в огненный столб, и выжить в таком аду было практически невозможно.