Обреченные на жизнь

Ринат молчал. Нет, он мог бы ей все растолковать и объяснить. Ведь она не бывала в рейдах, она не видела того, что сотворила война с умами людей, которые за теплую шапку и тулуп готовы были вырезать одиноко живущие семьи. Она не знала судьбы военных, которые останавливались у них в городе и помогли с транспортировкой людей. Она не хотела понимать, что любая ошибка сейчас равна жизни, так пусть это будет чужая жизнь, а не их собственная. Она многого не знала, и многого ей не следовало знать о том, что сделала война с людьми. Так он считал. Вместо ответа он подошел к ней и обнял, прижав к себе. В этот момент зашел Марат в одном свитере.

– Ты отпустил его, да? Ты отпустил его? - с надеждой спросила Эльмира.

– Да. И бушлат свой отдал. - ответил Марат и у шел в темный угол дома. Только Ринат заметил, что он прячет правую руку, которая была вся в крови, и которую он незаметно постарался обтереть о кучу ветоши, валявшейся в углу. Об нее же он начисто вытер нож и спрятал его в валенке.

– Спасибо. Спасибо Марат. - сказала Эльмира и отвернулась обратно к столу. Ринат встретился глазами с братом и кивнул, давая понять, что он все понял. Марат в ответ только горько усмехнулся и одел на себя сброшенные на пол вещи Николая.

– А он не приведет с собой людей? - внезапно сказала Эльмира, когда они закончили свой скудный ужин.

– Нет. Он именно не приведет. Поверь мне. - сказал Марат и тут же тревожно посмотрел на нее. Она, ничего не поняла и как ни в чем ни бывало, продолжала убирать со стола. Ринат посмотрел на брата и скривил лицо, будто говоря: «Чуть сам не сдал себя!». Марат в ответ так же молча слегка пожал плечами и поднялся из-за стола.

– Давай ложись. Я тебя сейчас лечить начну. - сказала Эльмира Ринату, приготовив все необходимое.

5.

На следующий день Ринат чувствовал себя намного лучше. До полудня они прошли столько же, сколько за все предыдущее время. Подозрительные деревни они обходили далеко стороной, стараясь не выходить из-под сени деревьев без всякой на то причины. В одном месте путь им преградила дорога, перед которой они остановились.

– Ужас какой! - прошептала Эльмира. Шоссе проходило по высокой насыпи - вокруг была заболоченная местность. Именно из-за высоты насыпи, снег постоянно сдувался с дорожного полотна ветрами, оставив открытой картину, так ошеломившую Эльмиру. Вся дорога была заставлена машинами. Здесь были большие грузовики дальнобойщиков, и маленькие автомобили «Ока», иномарки всех моделей, автобусы, мотоциклы, автомашины всех служб: от милиции и МЧС до газовиков. Как далеко тянулась эта мертвая колонна, не было видно: один конец ее уходил в лес, из которого они вышли, а другой уходил в поле, но до самой грани видимости она была вся уставлена техникой. Некоторые машины лежали за пределами дороги: одни на боку, другие вообще опрокинутые на крыши. Часть машин были сгоревшими или сильно повреждены пламенем. Они немного постояли, пока Марат не скомандовал всем:

– Двинули.

Первой машиной на их пути оказалась «шестерка», цвет которой было невозможно определить из-за того, что она полностью обуглилась. Марат мельком глянул в салон и тут же прибавил шагу. Шедший последним Ринат понял, что же он там увидел: на всех сидениях лежали обугленные кости.

– Что же тут случилось? - прошептала Эльмира, ухватившись за руку Рината. Он лишь пожал плечами и шел дальше. Небольшой слой снега позволял идти, не снимая лыж. У старенького «Опеля» его лыжа воткнулась в нанесенный ветром снежный накат. Из-под снега показался детский череп, который ударился ему в лыжу. Эльмира вскрикнула, Ринат брезгливо перешагнул через кости и поспешил покинуть пределы трассы.

– Дааа… Жестко их накрыло. Или накрыли. - сказал Марат, бросив последний взгляд на колонну навечно застывшую на этом шоссе. - Много видели, но чтобы такая длинная колонна была…

– А почему тут одни кости? Ведь тело не могло так быстро разложиться. - прошептала Эльмира.

– Обглодали, наверное. - без тени эмоций ответил Марат, пересекая границу леса.

Лес снова скрыл их от глаз постороннего наблюдателя. Ближе к вечеру сплошной лес закончился. Поля и луга местами разделялись узкими лесопосадками и занесенными снегом овражками. Посередине открывшегося им поля стоял одинокий комбайн, сиротливо выставивший наверх дефлектор, за ним в метели угадывались очертания деревенского кладбища, за которым темнели первые дома.

Деревня оказалась необитаемой. Судя по заколоченным домам, полуразвалившимся воротам и покосившимся трубам, деревня уже давно была заброшена, еще до войны. Они медленно двинулись вдоль единственной центральной улице, не теряя бдительности. Они прошли уже несколько дворов, как откуда-то с другого конца улицы донесся собачий лай. Они вжались к заборчику палисада перед одним из домов и вслушались. Лай снова повторился.

– Уходим? - спросила Эльмира.