Обреченные невесты

— Никогда еще она не была такой ясной, — прервала его Птичка. Голос звучал жестко, но от волнения у нее колени дрожали, и она сочла нужным добавить: — Брэд, ты не понимаешь: твой героизм только подталкивает меня сделать то, что я решила. Ты на меня работаешь.

«Все правильно: Квинтон — монстр. Но и я тоже. Единственный способ одолеть одного монстра заключается в том, чтобы победить другого».

Птичка снова поднялась на ноги, испытывая одновременно решимость и безнадежность.

— То есть, — вздохнул Брэд, — тебе кажется, что ты должна сделать это, чтобы доказать, что достойна меня?

Глаза у Птички снова наполнились слезами, и она отвернулась.

«Чем лучше он меня понимает, тем хуже все становится. Неужели он сам не видит?»

— Хватит, — бросила она.

— Хватит — что? Говорить правду?

— Хватит спасать меня. — Она глубоко вздохнула и стерла слезы со щек. — Я должна это сделать, Брэд. Я делаю это для него, но ради себя. Понимаешь?

— Нет, не понимаю. Тебе нет нужды превозмогать в себе монстра, чтобы заставить меня увидеть, какая ты красивая.

«Не может быть, чтобы он всерьез говорил это. Нет такого мужчины на свете, который мог бы испытывать ко мне такие чувства».

— Подумай только, — прошептал он, — мы едва вырвались из лап этого урода, мы все еще недалеко от его барака, а спорим, следует ли тебе туда возвращаться. Безумие какое-то.

— Так я и есть безумная.

Оба замолчали.

«Он прав, конечно. Возвращаться — безумие. Но ведь я же безумна. Что-то мне подсказывает: сегодня все будет кончено. В этом самом бараке».

Ее глаза в очередной раз наполнились слезами.

«Где я? Что здесь делаю?»

На горизонт внезапно наползла тьма, и Птичка ощутила, как в голову проникают знакомые нити тумана.

«Я не способна на это! Надо возвращаться в центр!»

Мир смыкался вокруг нее, и ей понадобились все силы, чтобы удержаться на ногах.

«Брэд прав: все мои слова — вздор. Я не в своем уме, в этом мире я ничего не стою и никогда не могу быть любима как женщина».

Рука Брэда медленно легла на ее плечо. Он мягко потянул Птичку к себе, и она прижалась лбом к его груди, изо всех сил стараясь не разрыдаться. Он прикоснулся губами к ее затылку.

— Я не могу потерять тебя, Птичка. Ты должна это понять. Завтра, когда все останется позади, мы найдем способ превозмочь твои страхи, но сейчас я и на секунду не могу представить, что ты вернешься туда, в барак.

«Я проиграла», — решила Птичка. Она обняла его и прижала к себе так крепко, как только отважилась, и опять заплакала. Она знала, что не заслуживает такой любви, но все равно чувствовала себя на седьмом небе. И ради этого готова была еще раз пережить все, что пережила за эти трудные семь лет.

Сказать это она не могла, потому что в горле образовался комок. Могла только всхлипывать, пока он поглаживал ее волосы и целовал затылок.

«Если, как утверждают, Бог — это любовь, я даже вообразить не могла, что найду Бога на дне оврага в трехстах метрах от человека, который семь лет назад хотел меня изнасиловать».

Ночь, кажется, заканчивалась — по крайней мере шла на убыль. Птичка давно уже покоилась в объятиях Брэда, и никуда ей не хотелось двигаться. Но тут она ощутила, как напрягся Брэд. И дыхание сделалось тяжелым. Она заставила себя собраться.

— Но одно надо понять, — сказал он.

Птичка перехватила его суровый взгляд, устремленный в сторону барака.

— Сегодня ночью все должно кончиться, — решительно продолжил Брэд.

— Что ты имеешь в виду?

Впрочем, в ярости и решимости, что читались в его глазах, ошибиться было невозможно. У нее даже дрожь по телу пробежала.

Брэд снова поцеловал ее в лоб и заглянул в глаза.

— Послушай меня, Птичка. Скорее всего многое из того, что я сейчас скажу, ты не поймешь, но мне хотелось бы тебя кое о чем попросить.

— Да?

— Подожди меня здесь, пожалуйста. Жди пятнадцать минут. Если я к тому времени не вернусь, беги на запад, по оврагу, со всех ног. Тебя увидят с воздуха, и он…

— Нет! — в испуге отшатнулась она. Сама мысль остаться здесь одной была непереносима. — Нет, это невозможно.

— Тихо, тихо, выслушай. У тебя все получится. Он не догонит.

— Ты не можешь меня здесь оставить!

— Знаю. Не могу. — Брэд помолчал. — И не оставлю. Не оставлю, потому что вернусь туда и положу всему конец.

— Ты не можешь меня оставить! — повторила она. — По крайней мере сейчас. Ты ведь только что нашел меня, сказал, что любишь, ты…

В голове у нее билась мысль: «Он должен, он любит меня, он должен вернуться и уничтожить монстра, должен, потому что любит меня…»

— Ты не можешь оставить…

«И я должна отпустить его».

— А иначе, Птичка, он уйдет. — Брэд пристально посмотрел на нее. — Исчезнет. И потом вернется за тобой. А этого я не могу допустить. Он зациклился на тебе. И не успокоится, пока не убьет. Понимаешь? Я не могу допустить, чтобы ты жила в постоянном страхе. Я должен сегодня же положить этому конец.

«Пусть идет, я должна отпустить его, потому что люблю. Должна верить ему…»