Обреченные невесты

— Как это понять: мы что, не получим свои тысячу двести долларов? — спросил Рауди. — Дайте посмотреть дело и выложите все известные вам факты. И поверьте, это будут самые дешевые для ФБР тысяча двести долларов за всю его историю.

— Что же касается вас, миледи, — подхватил Энрико, — добро пожаловать в любое время. Буду вас ждать и покажу вам небеса.

Ники взяла Брэда под руку.

— Но у меня уже есть любовник. Тем не менее очень любезно с вашей стороны.

Энрико демонстрировал полную невозмутимость и продолжал ухмыляться. Брэду захотелось исподтишка показать этому непробиваемому нахалу кукиш.

Он перевел взгляд на Птичку и увидел, что та не сводит с него глаз. В выражении этих манящих глаз крылась какая-то тайна, словно Птичка сама была одним из призраков, которые ей якобы являются.

«О чем она думает?»

Ники извинилась перед присутствующими — спешим, мол, — и они с Брэдом направились в приемный покой, где и нашли Элисон. Та уже приготовила список обитателей центра за все семь лет его существования, вместе с диагнозами, описанием терапевтических средств и предполагаемыми сроками пребывания.

— Ну как там наша исследовательская группа, чем-нибудь помогла?

— Это было весьма поучительно, — откликнулся Брэд. — Но ничего конкретного. Боюсь, мы не продвинулись ни на шаг. Райская Птичка — интересный персонаж. Говорят, ей призраки являются?

— Вы познакомились с Птичкой? — Элисон просияла. — Замечательно! Дайте ей хоть раз прикоснуться к любой из ваших жертв, и вы узнаете, как та погибла. — Элисон осеклась. — Только, увы, это невозможно. Она никогда не решится.

— Да и ФБР вряд ли пойдет на такое.

— На такую глупость? Но дело в том, что Птичка страдает от двух жестоких фобий, и одна из них — агорафобия. Страх открытого пространства уже семь лет держит эти ворота закрытыми для нее.

Брэд знал, что такое угнетающий страх. На самом деле это на удивление обычная вещь. Ему вспомнилась история в Майами, когда молодая женщина умерла с голоду у себя дома, потому что боялась без причины выйти на улицу, даже просто купить еду. Он и сам, сразу после смерти Руби, испытал нечто подобное. Угнетала одна только мысль о контактах с внешним миром. Страх этот через несколько недель рассеялся, но сохранилось живое сочувствие к тому, кто его испытывает.

— Не то чтобы это такая уж редкость среди наших постояльцев. Мир их отринул, подверг остракизму, заставил чувствовать себя изгоями, так что им лучше оставаться одним либо в обществе таких же, как они.

— Какой у нее диагноз?

Элисон удивленно посмотрела на него.

— Вам стоило бы ее спросить.

— Шизофрения?

— Честно говоря, все еще не могу сказать точно. До помещения сюда психиатр больницы штата диагностировал шизофрению и биполярное расстройство. Помимо агорафобии она страдает от глубокого укоренившегося недоверия к мужчинам — они раздражают ее более всего.

— А как насчет галлюцинаций? Призраки?

— Галлюцинаций? — Элисон повернулась и повела их к двери. — А что, это вопрос, верно, мистер Рейнз? В любом случае это где-то здесь. — Она постучала себя по виску.

Цветик была слишком занята незаконченным скульптурным изображением Брэда, чтобы заметить, как они проехали мимо нее.

Глава 7

Четыре основополагающих правила жизни Квинтон Гулд принял недавно. Точнее, в прошлом году. И считал, что в сорок один год у него достаточно времени для совершенствования в применении этих правил.

Утешительное осознание этого факта принесло ему больше радости и облегчения, нежели он испытывал за последние семь лет, с тех пор как его столь решительно отвергла первая женщина, которую он выбрал и полюбил. Он до сих пор не мог понять, почему ей настолько изменил здравый смысл.

Разве птица стряхивает свои пушистые перья?

Разве автомобиль вышвыривает свой рокочущий двигатель?

Разве женщина отрезает свою собственную красивую головку?

Тем не менее, несмотря на все эти бесспорные истины, она отвергла Квинтона. Вышвырнула. Отрезала собственную голову, когда он, по сути, предложил быть ее головой. Единственное утешение он черпал в выводе, что скорее всего она просто нездорова умственно. Даже хуже — душевно больна, потому что отвергла выбор самого Господа Бога.

Это открыло ему первое из четырех правил. Он повернулся к зеркальной стене своей спальни и выговорил его вслух так, чтобы оно четко дошло до стоящих справа от него трех манекенов без париков.

— Красоту определяет не человек, а Бог, и он же выбирает высшую красоту.

Квинтон оглядел семь керамических кукол, стоящих на туалетном столике и одетых соответственно в алое, голубое, зеленое, черное (его любимое), бледно-лиловое, желтое и белое платья. Все они, в свою очередь, с интересом вглядывались в него. Поймав этот взгляд, он пояснил глубокий смысл правила номер один на тот случай, если он от них ускользнул:

— Забыть о грязных политиканах, о елейных проповедниках. Забыть о Глупцах с большой буквы — соседях. Забыть о странной Холли, о себе, о матери, о сестре, о брате. Об учителе, ученике, своднике, звезде эстрады. Бог, один только Бог, прощающий грехи тем, кто следует его правилам, определяет красоту.