Обреченные попаданцы

Он прижимает губы к ее уху и шепчет страстным, чувственным голосом:

— Если я еще раз выйду из тебя, то ты умрешь?

— Да, — срывается стон с ее губ.

— Это то, что я хотел услышать. Я — твой, и все, что ты пожелаешь от меня, тоже твое.

Мирралат поворачивает ее голову в сторону и ловит ртом ее губы. Одновременно вонзается глубоко и продолжает вбивать в нее свою плоть. Когда она выгибается к нему, то его язык врывается в ритме с нижней частью тела, проникающей в волосатый овражек наслаждения. Напряжение, бурлящее в теле, неожиданно взрывается, затапливает ее самым великолепным ощущением, какое доводилось когда-либо чувствовать. Возникает глубокая дрожь в самой ее сердцевине, мышцы живота бьет короткими судорогами. Она выкрикивает его имя, пока забирается на вершину блаженства.

Мирралат продолжает равномерно вонзаться, пока она не ослабевает под ним и пока стиснутые кулаки не превращаются в расслабленные ладони. Эльф тянет ее бедра вверх и на себя, поднимает на колени, и снова всаживает в нее твердую плоть. Тяжесть шариков в кожаном мешочке с силой ударяется о горячую, ноющую кожу. С каждым пронизывающим ударом она всхлипывает, неспособная сдержать надсадные звуки, слетавшие с ее губ.

— Ах, боги, — стонет эльф. Перекатившись с ней на бок, он обхватывает ее талию и сжимает так сильно, что она едва может дышать. И вонзается, вонзается. Его бедра мощно выгибаются под ней.

Он выдыхает ее имя, когда начинает извергаться, и надрывная нота в голосе, на пару с рукой, так ласково двигающейся между ног, ввергает ее в еще один стремительный полет к небесам. Когда она достигает мягких облаков, то края тьмы нежно смыкаются. Когда же Парася отходит от мечтательной полудремы, он находится все еще в ней. И все еще твердый.

— Кхм-кхм, — покашливает орк. — Я понимаю, что вы оба настрадались и наконец-то дорвались до вожделенного занятия. Однако, мне только что пришла в голову одна очень нехорошая мысль.

— Траргок, меня всегда пугает эта фраза, когда она исходит из твоих уст. Не томи, выплесни свою мысль, как я только что выплеснул напряжение в сладкое лоно этой юной девы.

— Да вот в чем дело-то. Дракон должен прилететь за прекрасной девственницей, так?

— Да, но он в этот раз улетит ни с чем. Девственницы-то и нет.

— Нет, друг мой, сверкающий голым задом. Дракон прилетит за обещанной добычей и сейчас, под определение прекрасной девственницы, попадаешь именно ты.

— Что? — икает эльф.

— Ну да, я мало подхожу на роль прелестницы, а вот ты можешь проклясть свою смазливость.

Парася чувствует, как эльфийская решимость внутри нее становится мягкой и, в конце концов, выскальзывает с тем самым звуком, какой возникает, когда выдергивают плотную пробку из кувшина. Она с трудом поворачивается, ее тело все еще содрогается от редких сладких судорог.

Мирралат уже не кажется таким мужественным. У него жалко обвисли не только волосы на потном лбу. Он натягивает штаны с самым задумчивым видом, на который способен только что удовлетворившийся эльф.

— И что же нам делать, Траргок? Само собой, что я никому не позволю лишать меня девственности… Но и помирать не хочется.

Орк отворачивается от стены, на которой играл в крестики-нолики и пожимает плечами. Парася тут же одергивает платье, когда сальный взгляд зеленокожего скользит по волосатым ногам.

— Эх, знал бы заранее… — с тоской молвит эльф и в этот момент небо темнеет.

В воздухе слышится шум, как будто паруса хлопают под порывами ветра. Вот только откуда парусам взяться на суше?

История пятая, в которой разочарование сменяется еще большим разочарованием

— Эй, бабочка-переросток! Куда ты нас несешь? — кричит эльф, после того, как сплюнул очередного залетевшего в рот комара.

Дракон не отвечает. Его зеленые кожистые крылья мерно взымаются и опадают, толкая огромное тело вперед. В чешуйчатых лапах зажаты двое. Вряд ли стоит уточнять — кто именно?

Орк в соседней драконьей лапе сложил руки на груди и теперь молчаливо наблюдает за проплывающими верхушками деревьев и голубоватыми кляксами озер. Он молчит, как отросток вереска в темную ночь на склоне оврага. Он оскорблен тем, что дракон даже внимания не обратил на его потуги в городской ловушке. А ведь Траргок старался. Когда дракон спустился в их странное пристанище, то орк успел три раза ударить по изумрудной лапе, прежде чем секира сломалась. Потом Траргок попытался отгрызть средний коготь, но это все равно, что кусать щит у грязного гоблина — бесполезно и невкусно.

Зеленокожий воин старается пнуть уток, когда дракон пролетает мимо стаи, но утки оказываются умнее орка. Они отлетают на недоступное расстояние, показывают крыльями и хором крякают над неудачниками.

— Эй, а ты знаешь — кто такие драконы? Это те же петухи, только гребень во всю спину! — кричит эльф, но безуспешно — дракон не оборачивается на его оскорбления.

А ведь Мирралат так хорошо спрятался за Парасей и успешно попал пару раз камушками в левое крыло кошмарной зеленой твари.

Нет, он попал не в руку орка, а в крыло дракона — если кто не понял.