Обреченные попаданцы

Я оборачиваюсь на сбитую птицу. Птаху рвало на родину. То есть тошнило на дуб. Малоприятное зрелище, мне даже стало немного стыдно. Зато радуюсь, когда серый оборотень шевельнулся. То есть сперва радуюсь, а потом с тихим поскуливанием прячусь за Драмиром и его другом.

— О как, а он оказывается живой. Ну ничего, сейчас чик! и станет мертвым, — Драмир с хищным оскалом начинает приближаться к перевертню.

Получеловек-полуволк мотает лохматой башкой так сильно, что блохи разлетаются с крайне недовольными криками. Точно также болтает головкой и контуженый соловей.

— Не надо сик, — жалобно просит оборотень

— Чего не надо? Каких сик? — переспрашивает Драмир, поигрывая кинжалом, как завзятый абрек перед приготовлением шашлыка.

— Да не сик, а сик!

— Да каких сик-то?

— Не каких, а какого — вообсе никакого сик не надо.

— А-а-а, — догадываюсь я. — Это у тебя такой дефект дикции? Сепелявись?

— А ты сего дразнисся? Попробовала бы поговорить с такими зубисями, я бы на тебя посмотрел. Эй, мусина, убери свой носик, а то я боюсь. А когда я боюсь, то насинаю плохо пахнуть.

Жлобина больше двух метров ростом, зубищи, как мои пальцы. Лапищей может меня пополам переломить… и боится.

— А чего ты сам бросаешься на людей? Чего ты пугаешь? — грозно нахмуриваюсь я.

Когда я грозно нахмуриваюсь, то даже сама себя иногда пугаюсь. Волчара тоже задрожал.

— Страсно было, вот и ресил напугать. А ты виссять насяла… Птиську мою контусила… — огромная лапища любовно гладит серые перышки. Соловей шатающейся походкой забирается на лапу оборотня и пьяно добирается до плеча, где без сил падает на спину.

— В самом деле, Анна. Надо все-таки аккуратнее. Не на продавца помидор кричишь, а на реликтовое существо. Их беречь нужно, чуть ли не на руках носить, — хмыкает Драмир.

— Я не хотела. Так само получилось. Чего оно само на меня как выскочит, как выпрыгнет. И «птиська» его сумасшедшая, и сам он дурак, хоть и оборотень, — обижаюсь я на такие несправедливые замечания и отворачиваюсь от неблагодарных мужчин. Для них же стараешься, а они…

— Ты как, бедолага? — с участием спрашивает Драмир.

— Усе лучсе. Вот только не крисите больсе, посалуйста, — умоляющим голосом произносит оборотень. — А то птиська тосе пахнуть будет.

Я фыркаю. Нет, мне птичку жалко, но если вспомнить, как эта зверюга выла и пугала нас… Я отхожу с видом оскорбленной королевы. С таким же видом срываю малину и бросаю ее в рот. Вот так вот я умею кусать…

Да что же за день-то такой сегодня? Вместе с ягодой ко мне в рот попадает клоп. Кто пробовал на вкус это насекомое, тот поймет, что я в данный момент нахожусь отнюдь не на седьмом небе от счастья. Но не покажу им! Ни за что не покажу. Выплюну в сторонку и сорву еще одну ягодку… чтобы заглушить вкус предыдущей.

Опять невезуха! Уже готова выть и ругаться. Возможно, даже матом. Рот полон запаха дешевого коньяка. Нос чувствует, что весь мир пахнет клопами. А на душе так плохо, что хоть плач.

— Анна, если ты наелась клоповьей малины, то подходи ближе, мы уже успокоили зверюгу.

— Как клоповья малина?

— Так, это малина со вкусом клопов. Колдуны ее разводят, чтобы настойки делать. Говорят, что иногда получается не хуже «пяти звездочек».

— И вы молчали? — я захлебываюсь от возмущения.

— Мы думали, сто ты снаесь, — скалится огромными зубищами оборотень.

Я фыркаю на этих недотеп и полуволка. Вот и чего они такие ехидные? Чего я им сделала? Нет, что сделаю в дальнейшем — знаю точно, но сейчас-то из-за чего? Подумаешь, голосом оглушила. Так это от испуга. Не виноватая я, он сам вырвался. Я думаю так, злюсь и потихоньку обрываю кустик с вонючими ягодами — кому-то сегодня достанется вкусная каша. Нет, я не злопамятная — отомщу и забуду. Если не забуду, что уже отомстила…

21.3

— Скажи-ка нам, волколак, ты зачем возник вот так? Мы тебя могли и грохнуть, понимаешь ты сей факт? — тем временем Зверобой протягивает оборотню флягу с водой.

Зверюга асфальтового цвета благодарно кивает и одним махом выдувает фляжку. Только торопливые бульки разносятся по поляне. Блестящие капельки остаются на бороде, такое можно увидеть у собаки, когда та лакает из лужи.

— Я се говорю — напугался. Давно людей не видел. И хотел вас напугать, стобы вы как мосно быстрее отсюда убрались. Тут мои семли, тут моя отсисна, — вздыхает лохматый путешественник.

Соловей начинает потихоньку шевелиться. Мне кажется, или он в самом деле состроил фигуру из трех перьев и исподтишка показывает в мою сторону?

Я уже набрала полный карман ягод. Пусть карман будет испорчен, зато моя месть будет очень коварной. Сегодня вечером кому-то придется горько пожалеть о насмешках надо мной. И это сожаление в самом деле будет очень и очень горьким. Из груди вырывается смешок:

— Муахихик!

Видимо, я слишком громко выражаю свои эмоции, если существа на поляне вздрагивают и поворачиваются ко мне.

— Снаете, луссе я пойду, а то у вас какая-то девуска странная. Покусает есе, а мне потом придется уколы ставить от бесенства… — задумчиво говорит оборотень, посматривая в мою сторону.