Обреченные (СИ)

Далее последовал перечень статей закона, предусматривавший наказания за совершенные Анной деяния. Кровь ударила в виски так, что Анна уже не была способна в точности расслышать все слова. Собственно, она уже и не особо вслушивалась, тем не менее, из озвученного приговора стало ясно, что за все вменяемые ей преступления, женщину приговорили к совокупному штрафу, который значительно превысил весь имеющийся на ее личном счете лимит. Отсюда следовал естественный вывод: ее приговор — утилизация. Насколько Анна расслышала, Михаила закон тоже не обошел стороной, хоть и вынес более мягкий приговор: только значительный штраф.

Но все это было неважно. В мозгу засела только одна мысль — она не смогла спасти сына.

глава шестая

Металлический голос давно уже умолк, но пока что ничего не происходило. Анна просто сидела на полу, поскольку ничего для удобства в тесном помещении предусмотрено не было. Течения времени Анна не ощущала, она вообще ничего не чувствовала.

Перед мысленным взором протекала череда образов из прошлого, в основном все, связанное с сыном: его рождение, первые шаги, зачисление на обучение, домашние завтраки и ужины, когда он сидел рядом, справа от нее. И последний взгляд, устремленный на мать из-за спины гвардейца.

Ломая голову над тем, как помочь своему ребенку избежать уготованной ему участи, Анна могла предположить все, что угодно, но только не то, что произошло в итоге. Чем руководствовался ее мальчик, когда добровольно и безропотно отправил сам себя на утилизацию, даже вызвал для этого гвардейцев? Снова и снова Анна видела его пустой безжизненный взгляд, в нем нет ни страха, ни вообще какой-либо осмысленности. В детстве Анна сама прошла через систему корпоративного обучения, осваивая профессию — она еще помнила созданную для подрастающих поколений атмосферу корпоративного патриотизма, в которой ежедневно с утра до вечера каждому мальчику и каждой девочке, малышне и подросткам, от начала курса обучения до самого выпуска внушали понятия долга перед обществом и верности экономическому курсу, необходимость соблюдения установленных правил и просто физическую потребность испытывать удовлетворение от осознания, в каком идеальном социуме они живут. Утренние и вечерние телепередачи также постоянно убеждали граждан города в том, что живут они в самом совершенном обществе, по всем опросам выражают стопроцентную поддержку руководству корпорации и чувствуют себя счастливыми. Михаил накрепко застрял в этом убеждении, до недавнего времени и сама Анна мало чем отличалась от мужа. Но она и подумать не могла, что верность идеалам общества и корпорации может быть настолько сильна, сильнее даже страха собственной смерти. Для Игоря исполнение распоряжения департамента стало высшим долгом, героическим поступком во имя блага общества, а она, мать, пытавшаяся защитить его жизнь, стала врагом.

Да, в том последнем взгляде сына не было ненависти. Но от безразличия и пустоты в его глазах ничуть не легче. Что бы ни написал он в сообщении, отправленном через идентификатор, для Анны в том послании не заключалось ничего положительного. Насколько она поняла из обвинительного приговора, показания сына сыграли в нем не последнюю роль. Не стал молчать и Михаил, рассказал, как Анна уничтожила компьютерный файл в кабинете Генриха.

Снова вспомнился тот парень с перрона. Если бы ее мужем был он, а не Михаил, как бы он себя повел? Принял бы все так же покорно или стал бы бороться? Вспоминая взгляд незнакомца с платформы, осанку, движения, Анна склонялась к мысли, что вряд ли покорность в его характере. Может быть, именно за такой характер его и лишили права на жизнь. В том, что парня подвергли утилизации, Анна уже не сомневалась, хоть и ничего не знала ни о нем, ни о его судьбе.

А что теперь делать ей самой? Участь Анны уже решена, остается либо просто сидеть и ждать, когда за ней придут, либо… Хуже ведь все равно уже не будет, рассчитывать на снисхождение органов правосудия не приходится.

Как могла она все эти годы быть такой смиренной и послушной? Думая обо всем, что произошло за последние два дня, о своих попытках спасти сына, которые сейчас кажутся безумными, Анна начала осознавать, что такие перемены в ее характере не могут быть случайным стечением обстоятельств. Нет никаких перемен, это и есть ее настоящий характер, который пришлось подавлять на протяжении всей жизни, чтоб быть, как все, ничем не выделяться. Тот парень с перрона проявил индивидуальность, возможно, уже не в первый раз, и поплатился за это. Поплатится и она. Так устроено общество. Всю жизнь Анна убеждала саму себя, что именно такое устройство и есть вершина совершенства, хотя смутные сомнения давали себя знать всегда. Родной сын покорно отправился на смерть с тем же убеждением, с одобрения своего отца, столь же убежденного в справедливости любого решения руководства корпорации.