Обречённые. Том 1

— Думаю, литров пятьдесят-сто… Тут есть чистая бочка, тоже из-под пойла, её можно наполнить и закрепить сзади. Вон она. Сливайте всё, что найдёте, туда.

Бочка заполнялась быстро. Наконец, Ярцефф удовлетворённо закрыл крышку, к которой была припаяна тоненькая трубочка из нержавейки. Когда крышка была завёрнута, трубочка оказалась внутри бочки. Чем-то это напоминало соломинку, вставленную в банку кока-колы — если, конечно, забыть о размерах. Наконец, Отшельник с усилием насадил на конец трубы тоненький, напоминающий капельницу, шланг, в его конец воткнул большую иглу. Вот игла была какая-то непрезентабельная: ржавая, погнутая, любого медика от такой хватил бы кондратий.

Бочка заняла место сзади, под одним из сидений. Пришлось думать, как её закрепить, чтобы не каталась по всей машине. Помогли подсказки Отшельника: он соображал в технике не хуже Петровича. Было на трубке и что-то вроде крошечного помпового насоса — знай себе нажимай хиленькой ножкой.

— У вас ведь раненый, — укоризненно произнёс Отшельник. — А мы занимаемся ерундой. Ну-ка, несите его сюда! Так, лежи, парень, если жить хочешь. Сейчас…

Отшельник надолго присосался к последней банке, которая не влезла в бочку. Банка пустела на глазах, по достающей до дна трубочке текла целительная жидкость. Когда жидкость осталась лишь на дне, Отшельник оторвался от неё и снова повернулся к раненому. Тот изо всех сил стискивал зубы, кусал серые морщинистые губы, свисающие неопрятными наростами к подбородку. Но стоны всё равно прорывались. Побледневшее — видно даже сквозь многослойную грязь — лицо, закатившиеся, совершенно безумные глаза, стиснувшие край импровизированных носилок костлявые длинные пальцы — всё говорило о жутких муках, по сравнению с которыми и смерть покажется мелкой неприятностью. С каждым часом раненому становилось хуже, никто уже не сомневался, что сам по себе парень не выживет. Нужен нормальный наркоз, операция и несколько недель покоя. И всё это не в поле, посреди грязи, сырости и холода, а в нормально оборудованном госпитале с опытными хирургами. Иначе… Иначе он вряд ли увидит рассвет.

Огромный глаз уставился в уцелевшее лицо. Парень замер, стоны оборвались, оба его глаза смотрели в единственный — Отшельника. Казалось, их сознания слились воедино. Неслышно для посторонних, в мозг умирающего вошла мыслеречь Отшельника.

— Ты хочешь жить. Очень. Так, что готов сделать невозможное. Ты не теряешь кровь, она не хочет покидать жилы. Она готова противостоять заразе, края ран начинают смыкаться, смыкаются, смыкаются… Боль уходит далеко-далеко, она где-то там, где ты её едва замечаешь. Теперь ты очень хочешь спать. И ты погружаешься в сон, глаза закрываются, а когда проснёшься, то будешь здоров…

Ровное похрапывание огласило овраг. Раскинув поросшие редким жёстким волосом руки, Дудоня безмятежно спал.

— Несите его, — устало ссутулившись, распорядился Отшельник, снова присасываясь к банку, минуту спустя отбросил опустевший сосуд. Потом, поддерживаемый под руки с обеих сторон, двинулся к бронемашине сам.

Осталось погрузить самого Отшельника, опять-таки закрепляя его в кресле. Отдельно подумали об исполинской голове: отчего-то Мэтхену казалось, что хрупкая, дистрофичная шейка может не выдержать тряски. Теперь, как бы ни трясло в дороге, Отшельника не будет бросать из стороны в сторону. Другое дело, и выбраться, если машину подожгут, ему будет непросто. Но никто ведь не будет охотиться за ней, опасаясь попасть по своим? Значит, если не нападать на забарьерцев, пока не доставят Отшельника по назначению, ничего и не будет. А уж когда он будет в московских подземельях — можно и повоевать.

«Брэдли» выбросил в предрассветную мглу большое облако дыма. С лязгом и чавканьем гусеницы мяли грязь, мотор ревел и плевался горьким солярочным дымом — покачиваясь на ухабах, машина целенаправленно шла на восток.

Глава 12. Расстрелянная надежда

Мутный рассвет застал их в пути. Восточный ветер не прекращался, пошёл очередной ядовитый дождь. Судя по тому, как зашевелилась стрелка дозиметра на «Брэдли», ливень был ещё и радиоактивным.

— Половинка бэра! — взглянув на дозиметр, порадовал всех Мэтхен. — Ехали бы на броне, полрентгена в час бы получали!

— Не получали, — ответил Ярцефф, не отрываясь от руления. — Скафандры прошлого века на фон до двадцати рентген в час рассчитаны, а современные ещё больше! Но свободномирцы всё равно рисковать не станут. Их от одной мысли, что импотентами станут, в дрожь бросает.