Обречённые. Том 1

— Думаю, этот, старый, знает. А вообще, по-моему, правильно. Если погибший за свою родину не достоин почитания — кто достоин?

  И слёзы смертельным свинцом застывали,
  И ненависть рвалась огнём из стволов:
  Ушёл Командарм с войском в дальние дали,
  За землю свою, ту, что помнит отцов.

  Там битва гремела не день и не месяц,

  Там огненный ливень хлестал по лесам…
 …Осталось их четверо, даже не десять:
  Три воина смелых и Командарм.

  У них не осталось ни сил, ни патронов,

  И ранен в тяжёлом бою Командарм.
  Враги подбирались к нему осторожно:
  Врагам было страшно, как никогда.

  «Сдавайся! — они Командарму кричали. —

  Живым-то быть лучше, пусть даже в плену!»
  Встал он — устал, бледен и окровавлен:
  «И радость, и честь умереть за страну!»

  Сказал он слова — и, рукою не дрогнув,

  К виску горячий поднёс пистолет…
 …На земле, где пролилась кровь героя,
  Говорят, маки растут много лет.

  А врага — гнали сквозь кровь и сквозь пламя,

  Смертью за смерть отплатили сполна.
  К нам Командарм возвратился в металле,
  Чтобы была под защитой страна.

Ярцефф, Мэтхен, бывшие посельчане слушали, закаменев лицом. Слова песни, наверняка очень старой, оказались злободневными, как сводка фронтовых новостей — казалось, они родились только что, уже на этой войне.

— А ведь всё так и было, — тихо произнёс Мэтхен. — Я вспомнил, это было во время Второй Мировой — тогда Первую Атомную так называли. Мы считаем, что Англия выстояла против Гитлера один на один, а Америка его победила, но на самом деле в войне участвовала и Россия. Вот одним из русских генералов, воевавших с немцами, Ефремов и был. Судя по той книжке, генерал-лейтенант Ефремов командовал 33-й армией. Он действительно попал в окружение, правда, не с тремя бойцами, а со всей армией. И действительно застрелился, чтобы не сдаться в плен. А воевал именно в этих местах.

— А-а, понятно… Странно, что ещё кто-то помнит. Смотри, всё вылили…

Парни выплеснули последние капли баланды в таз с огнём. Горела синтетическая пища неплохо, сразу видно, в её основе синтетические же нефтепродукты — только вода паром поднималась к непроглядному небу. Жрец (или шаман, или священник?) выпрямился, протянул руки к памятнику.

— Пришла беда, Командарм, — почтительно, но не подобострастно склоняя голову, произнёс жрец. — Враг снова идёт на нашу землю. Укрепи наши руки, когда мы сойдёмся в бою, вдохни в сердце храбрость и ярость, помоги устоять перед всей их силой, или, если такова наша судьба, уйти достойно…

Остальные повторяли за жрецом, в глазах горело мрачное пламя. Мэтхен заметил, что в толпе нет женщин и детей — только крепкие, решительные мужики от восьми лет и дальше. Не было, кроме жреца, и стариков. Мэтхен поймал себя на том, что и сам горячечно шепчет нехитрую мантру, подчиняясь единому строгому ритму.

— Э-э, уважаемый, — кощунственно нарушил священнодействие Ярцефф. — Вам пора рвать когти. С утра придут чистильщики.

Лишь теперь жрец соизволил обратить на них внимание. Мужики из местных угрожающе загудели, придвинулись, охватывая незваных гостей полукольцом. Ярцефф отреагировал просто — одним заученным движением перекинул автомат с плеча в руки. А предохранители, особенно на фронте, он никогда не уважал. Глядя на командира, взял оружие наизготовку и Мэтхен, миг спустя их примеру последовали остальные. Но жрец лишь поднял руку.

— Стоять! — скомандовал он. — Вы откуда?

— Из Смоленска, — сказал Ярцефф. — Это на западе…

— Я знаю, где Смоленск, — произнёс жрец. — Говорите, как тут появились и где достали оружие!

— Не слишком ли много вопросов? — раздражённо бросил Ярцефф. — Мы можем проговорить до утра, а утром за вами придут… ублюдки. — Помолчал и добавил: — Как очутились? Просто: отбились от своих при прорыве из окружения, приехали на захваченной бронемашине. Старьё, конечно, но нам сойдёт. Оружие — оттуда же, откуда «Брэдлик». А вот куда следуем — вам знать незачем. Так доступно?

На откровенное хамство жрец не отреагировал — как и на весть о том, что кто-то тоже сражается с врагом. И сражается, поскольку до сих пор жив, успешно.

— А тут вы что забыли? — в тон Ярцеффу спросил он.

— Предупредить вас хотели.

— Предупредили. Спасибо. Только мы уже в курсе. С тех пор, как с неба огонь упал.