Обреченный мир

Хельги буквально оцепенела, как только ее провезли через лаз. Еще бы, только что вокруг был лес, и вдруг — город, причем очень странный по меркам ее родного мира. Не строили в мире Ледяной Цветок многоквартирных домов-сот в виде незамкнутых шестиугольников. И уже не построят.

Карлос собирался немедленно продолжить разговор с Хельги, но отвлек желтоглаз: собака резко подхватилась, принюхалась, задрав голову. Потом спрыгнула с коляски, понеслась куда-то. Отбежав на пару десятков метров, высоко подпрыгнула, вернулась обратно с радостным лаем. Собачью морду украшала самая настоящая улыбка.

— Она почувствовала запах людей, — отстраненно объяснила Хельги. — Живых людей. Кто ты?

Вопрос был задан со страхом и требовательно.

Карлос ответил с готовностью:

— Я пролазник. Я не бог и не демон, обычный человек, только у меня есть способность открывать лазы между мирами. И кроме того — чутье… нечто вроде ясновиденья — я могу предчувствовать опасность, находить лазы и других пролазников… ну и еще кое-что могу… чуять.

— Других… так вас много?

— Нет, нас мало. Пролазники — большая редкость… тебе очень крупно повезло, что мы встретились… вовремя. К тому же мы прячемся. Скрываем свое существование… по разным причинам. А то кое-где нас на кострах сжигали. Да и за сумасшедшего примут, если начнешь о других мирах рассказывать.

— Мне ты рассказал… А кто тебя прислал?

— Я сам пришел! У нас есть сообщество, но каждый пролазник — одиночка, мы не распоряжаемся друг другом. Я почуял, что здесь будет беда, и что надо все выяснить… важным это показалось. Другие пролазники тоже почуяли, но большинство испугались… их можно понять. Тут смертельная опасность, вот и предпочитают они сидеть в других мирах.

— А ты — не испугался? Не почуял опасность?

— Испугался… Через страх пролез в… в ваш мир.

— А миры… сколько их?

— До сих пор считаем. Много, может быть — бесконечно много.

— Да… А ваше чутье… ты — провидец?

В ее голосе послышался уважительный трепет.

— Вряд ли можно назвать пролазника провидцем. Во-первых, нам открыто только наше будущее. А во-вторых… слабое оно, наше чутье. Предупреждает об опасности, но часто бывает так, что непонятно, откуда опасность грозит. Или чутье может подсказать, какой из нескольких путей самый верный, но если вообще никаких путей не видишь, то и чутье бесполезно. Почти бесполезно. И подводит иногда чутье, когда слишком устанешь, или испугаешься. Или обрадуешься.

Хельги помолчала, разглядывая Карлоса. Оглянулась вокруг, на безлюдные шестиэтажки, зачем-то посмотрела на небо… понятно, зачем — убедиться, что оно голубое. Задала следующий вопрос:

— Где мы?

— Мы, пролазники, называем этот мир… эту вселенную миром Ковкого Стекла. Местные по-другому называют. По-разному, здесь живет много разных народов, и у каждого — свой язык. Это хороший мир, спокойный, мирный… развитый. Здесь есть коляски, которые ездят сами, есть летающие машины, мыслящие машины… Тебе здесь понравится.

— Понравится, — повторила Хельги без эмоций. Посмотрела на собаку, пробормотала:

— Это последний желтоглаз.

И заплакала. С таким темпераментом ей грозит смерть от обезвоживания.

Но понять женщину можно, ей наверняка есть, о чем плакать. Даже подумать страшно, чего она насмотрелась… и что сама делала в последние дни. К примеру, может быть, что она убила своих детей.

Карлосу захотелось успокоить Хельги. Обнять, слова какие-то подобрать. Рассказать, что желтоглаз — не последний, пролазники протаскивали этих гигантских собак из ее мира, даже где-то начали разводить. Ведь наверняка еще предстоят женщине проблемы. В основном — психологического плана, в мире Ковкого Стекла можно неплохо устроиться. Архинский язык Хельги знает, значит, ей будет полегче. Здесь, на полуострове Каурс, по-архински говорит едва каждый сотый, но есть и другие страны, где этот язык основной. А вот смириться и жить дальше…

У Карлоса тоже было поганоенько на душе. Что странно. Конечно, после всех увиденных ужасов на душе не может быть легко и спокойно, но, насколько Карлос себя знал, уже должно полегчать, раз все осталось позади.

Прислушался к себе и сразу понял, что ощущение смертельной опасности не исчезло. Кажется даже, что наоборот, усилилось. Как будто времени мало, и все меньше. Непонятно, что нужно делать — то ли бежать, то ли искать что-то… не дай всевышний, искать придется в мире Ледяной Цветок.

— Мне надо позвонить, — сказал Карлос Хельги. Та не поняла, в ее мире не было телефонов, не додумались. Только система фонарей-семафоров на вышках, которая, тем не менее, охватывала значительную часть планеты.