Обреченный на жизнь

Она отказалась от своего ребенка! Захотелось завыть. Заорать. Заплакать. Но место этого пришлось удовлетвориться жалким хныканьем в подушку. Не хватало еще испугать Витю или соседе, не дай Бог.

Она еще не спала, когда домой вернулся Саша. Он скинул в прихожей обувь и верхнюю одежду, запнулся о Юлины туфли и смачно выругался. «Снова пьян…», – горько подумала Юля.

Муж прошел в кухню, достал из холодильника графин с компотом и хлопнул дверцей. Даже из соседней комнаты Юля слышала, как Саша делает глотки. Утолив жажду, Морозов двинулся к их спальне. Звякнула приглушенно пряжка ремня. Сашины брюки повисли на спинке стула, стукнув пряжкой об пол.

Морозов забрался в кровать.

– Юлька, родная моя. Дома, наконец-то…– Саша подполз поближе и притянул жену к себе за талию. Муж зарылся лицом в ее волосы.

– Ты пахнешь больницей. Юлька, я так соскучился… – Его руки казались холодными. Жаркий шепот прямо в ухо обдал лицо Юли запахом перегара и соленых огурцов. Юля выбралась из объятий мужа и сдвинулась к краю кровати, сжавшись в комок.

– Ты чего, Юль? – Саша сделал вторую попытку обнять жену.

– Не надо, Саш… – полушепотом простонала Юля.

Разочарованно цокнул языком за ее спиной муж, отворачиваясь к стенке.

Прода от 02.10.2017, 14:16

Утро облегчения не принесло. Опухшие от слез глаза неприятно резала белизна нового натяжного потолка. Ремонт в спальне они сделали совсем недавно. Подгадывали к рождению сына. Симпатичный беленький комодик для детских вещичек, который они выбрали вместе с Сашей, идеально подходил к обстановке комнаты. Юля слушала размеренное сопение мужа, уставившись на отраженное на глянцевой поверхности потолка детской кроватки.

Грудь чуть ли не разрывало пришедшее молоко. Зачем оно пришло? Для кого? Организм не знает о том, что ему больше некого кормить. Юля чувствовала себя раздавленной и морально и физически. Все тело ныло. Наверное, поднимается температура из-за переполненной груди.

Спать не хочется. Лежать рядом с мужем тоже.

Юля встала. На кухне было лучше. По крайней мере, никто не храпит. Минут через пять аромат свежесваренного кофе перебил запах вчерашнего перегара, заполонившего всю квартиру.

– Доброе утро, жена. Кофе сделаешь мне?

Юля молча кивнула, отставила свою чашку и встала за туркой.

Саша опустился на табуретку и шумно зевнул. Юля занялась кофе. Три ложки на порцию. Саша всегда пьет крепкий. И две ложки сахара, как он любит.

– Почему ты вчера за мной не приехал? – Юля кусала губы, вспоминая вчерашний ужасный день.

– Ой, Юль, я ж телефон дома забыл.

– А где ты был?

– У Васильченко.

– У прапора вашего?

– Ага. Его все-таки выперли на пенсию по выслуге.

– Праздновать звал?

– Нет, – усмехнулся Саша. – Скорей топить печаль в той сивухе, которую его мать называет домашним вином. Клофелин она туда вбухивает что ли? Вырубило меня так, только к ночи глаза продрать смог.

– Понятно… – Юлин голос дрогнул. – А я отправила тебе сообщение, что меня выписывают.

– Я же тебе сказал, что телефон дома забыл.

– Оказывается, так много народу выписывается каждый день. Настоящий конвейер. Даже двойняшки были один раз… – Юля оглянулась на мужа и помешала варящийся напиток. – Я ждала тебя там два часа.

– А сообразить, что если ответа на сообщение нет, значит ждать бессмысленно, ты не могла?

– Мы с тобой накануне разговаривали по телефону и я говорила тебе, что меня могут выписать. Всех женщин забирали мужья.

– Я объяснил уже, почему не смог.

– Ты мог хотя бы извиниться.

– Ну, извини! – Саша развел руками и резко встал из-за стола. – Знаешь, мне тоже не сладко, а ты продолжаешь думать только о себе!

– Саша, а кофе? – крикнула Юля уже вдогонку мужу.

– Сама пей! – рявкнул Морозов уже из глубины квартиры. – И детскую кроватку убери из комнаты! Не могу ее видеть!

Хлопнула, закрывшаяся за полковником, дверь в ванную. Юля устало опустилась за стол.

– Мам, вы чего кричите с утра? – вырос в дверях взъерошенный Витя. – Из-за вчерашнего? Из-за того, что папа не приехал за тобой?

Юля без сил уронила голову на руки.

– Ты плачешь что ли? – сын присел перед ней на корточки и заглянул в лицо. – Ну, не переживай ты так. Отец, конечно, дал вчера маху, но ведь он все равно тебя любит. Ну, ошибся он. Прости его, а?

Нет, она не плакала. Может слез больше не осталось, а может быть, наконец, заледенело что-то в душе, принося нечувствительность к боли. Она даже не обиделась. Потерла ладонями лицо и подняла на старшего сына абсолютно сухие, пусть и воспаленные немного глаза.

– Ты завтракать будешь?

Детскую кроватку она выкинуть почему-то не смогла. Сняла с нее комплект постельного белья, упаковала в пакет одеяльца. Сообразила даже, как разобрать злополучный предмет мебели и теперь раздумывала, стоя на балконе, в какой же угол ее пристроить.