Обреченный рыцарь

По ходу дела Гавейн признался, что поступил в орден Мечехвостов, потому как оказался замешан в заговоре против своего дяди, лорда Нортумбрийского, и боялся разоблачения, а Парсифаль повинился в совращении падчерицы своей тетки.

Наконец Файервинд сделала знак замолчать.

А когда Парсифаль что-то пытался продолжить, ведьма простеньким заклятием заткнула ему рот.

Несколько минут она провела в напряженном раздумье.

С одной стороны, как будто не стоило менять планы из-за двух не очень много знающих болванов, хотя новости, ими сообщенные, стоили дорого. (Одну историю с драконом и превращенным (превращенным!!!) в осла человеком взять.)

Вначале она даже подумывала – не связаться ли с Мар-Гаддоном и не доложить ли о том, что в ее руках находятся люди этого самого Мерланиуса.

Но чтобы добраться до ближайшего из Камней Слова, с помощью которых Высшие поддерживали связь со своими земными соглядатаями, слугами и агентами, требовалось не меньше двух дней конного пути.

– Ладно, – наконец встала она, приняв решение. Лица пленников, и без того бледные, стали белей муки. – Вставайте уж… рыцари Стоячего Круга.

Парсифаль и Гавейн ощутили, как с них падают путы.

– Значит так, – объявила Файервинд как ни в чем не бывало. – Отныне вы у меня на службе. Будете верно служить, награжу так, что ваш Арторий еще завидовать вам будет. А вздумаете сбежать или, не дай Тьма, поднять на меня руку…

Она вдруг свела руки вместе. Между ними разлилось неприятное лиловое сияние… И оба друга вдруг увидели, как стремительно разрастаются вокруг стены, как становится просторной их одежда, как ведьма на глазах превращается в невероятную великаншу из страшной сказки…

Еще мгновение – и на щелястом полу избушки сидели две серенькие мышки.

– Вот так, герои! – хлопнула со смехом в ладоши Файервинд. – Было два глупых злых мужика, а стали две такие милые мышки! Может, вас такими и оставить? – Грызуны жалобно запищали в ответ. – Скажите спасибо, что помощь ваша нужна…

Вновь фиолетовый проблеск, и на полу уже снова стояли Гавейн и Парсифаль в прежнем облике – правда, совершенно голые.

Переглянувшись, они синхронно бухнулись перед своей новой повелительницей на колени.

– Одевайтесь, мальчики, – непринужденно рассмеялась Файервинд, успевшая по достоинству оценить сложение обоих парней, особенно блондина. – Слушайте мой первый приказ. В столярном деле чего-нибудь соображаете? Нет? Придется поучиться!

Хотя голова ее трещала, виду подавать было нельзя. Мужланы должны свято верить, что для великой чародейки обратить их в серых грызунов – раз плюнуть.

Конечно, в мышей она их не превращала — это даже Высшим не всегда удается.

Заклятие Образа, примененное ею, лишь заставляло самого околдованного и его окружающих видеть в нем то, чей образ на него наложен – будь то слон, мышь или, например, царь зверей. На заговор, кстати, ушла немалая толика заряда в Амулете Силы.

Но дело того стоило. Люди, идущие в дружину Велимира и даже имеющие там знакомых, были ей очень кстати.

Через пару минут уже одетые Гавейн и Парсифаль, повинуясь ее указаниям, обтесывали мечами свежесрубленные молодые деревца и связывали их ремнями, нарезанными из куртки Парсифаля.

Вскоре были готовы вполне качественные, хотя и неказистые носилки.

– Ну, мальчики, – изрекла Файервинд, забираясь на свежесделанное транспортное средство. – Сейчас отправляемся в Клев.

– В самый Киев? – убито спросил Перси, но был остановлен разъяренным взглядом Гавейна, мол, обратно в грызуна захотел?

– Не волнуйтесь! – облизнулась чародейка по-кошачьи. – Мы пойдем другим путем – коротким.

Через пять минут они уже подходили к Старой Тропе.

Стражники Золотых Ворот славного Киева много чего повидали на своем веку.

Но новое зрелище весьма их удивило.

По дороге двигались, явно изнемогая от усталости, два человека – могучий бородатый здоровяк и худощавый смазливый парень.

На плечах своих они тащили самодельные носилки, накрытые тентом из наскоро перекроенного плаща. А в носилках, на набитых сеном подушках, вольготно расположилась красивая молодая женщина…

Свет ущербной Селены – тусклый, гнилушечный – падал на покинутое невесть когда капище. В его лучах колебались мертвенные тени, словно души загубленных тут людей и иных существ, обладающих мыслью и речью, до сих пор неслышно витали над этим местом.

Колдовской щит, прорванный вторжением северной ведьмы, уже затянулся, но это не имело никакого значения. Исправить дело уже не могли даже боги – ведь они, вопреки мнению верующих в них людей, не всемогущи и не всеведущи.

Мудрецы давно полагают, что самые жуткие дела и самые великие бедствия имеют истоком сущие мелочи.

Так случилось и на этот раз.

Лунный луч прошел сквозь окошко полуразваленной избенки и лег на брошенный чародейкой поисковый амулет, в глубине которого еще тлели искорки чужой этому миру магии.

И отразившись от него, упал еле заметным отблеском на старый каменный алтарь.

Крошечный, еле заметный отсвет…

Жалкий блик, видимый лишь самому острому зрению.