Обреченный рыцарь

Но не прост красавчик, ох не прост. Такого на мякине не проведешь. Помнит она из его лесной «исповеди», что не раз приходилось тевтону сталкиваться с силами тайными и неведомыми. Один поход за мифическим святым Граалем в Иерусалимский храм чего стоит. Да за такую историю, рассказанную в соответствующей обстановке и при подходящих обстоятельствах, любая женщина тут же отдалась бы славному и могучему герою. (И Файервинд не стала бы исключением.)

Однако в данных обстоятельствах следовало подчинить волю героя своей, а не наоборот. Так что пришлось задействовать пару заклятий из разряда любовной магии. Самых простеньких. Которые тем не менее прекрасно сработали.

Перси со смирением агнца отправился на задание, прочтя в глазах прекрасной колдуньи некое обещание. И упирающегося, словно осел, бородача за собой потащил.

Возвращение рыцарей было более впечатляющим. Явились злые и потрепанные. У Парсифаля под левым глазом красовался огромный синяк, изрядно портящий безупречный анфас парня. А Гавейн хромал и прижимал к груди вывихнутую правую руку.

Молодые люди долго отнекивались в ответ на просьбы и требования поведать о случившемся с ними. Лишь после того, как Файервинд применила искусство врачебной магии, исцелив все ушибы и царапины, напарники отмякли.

Все оказалось донельзя тривиальным.

Снова поцапались с дружинниками Кукиша.

На сей раз из-за какого-то монаха, вздумавшего совать нос не в свое дело. Точнее, в рыцарские покупки.

Только-только затарились всем, что велела им купить магичка, как сатиром из кустов нарисовался этот придурок в рясе. И давай какой-то фиговиной над их сумками вертеть. Проговаривая при этом молитвы, полагающиеся при экзорцизме. Чего он там хотел изгнать из сушеных жаб с летучими мышами, неизвестно.

Гавейн, и без того перенервничавший, со всей вежливостью, на которую только был способен, посоветовал святоше убираться куда подальше. Тот и ухом не повел. За что и получил в это самое ухо.

Ясное дело, поднял крик. На который объявились псы Господни.

Рыцари хотели уладить дело полюбовно, заплатив резану-другую штрафа. Но дружинники оказались какими-то непоколебимыми. Пойдем в караульню, и весь разговор. Там, дескать, разберемся.

Прикинув, что трое против двоих – это нормальный расклад, приятели, сокрушаясь в сердцах своих, засучили рукава и приняли (или дали?) бой.

Так что надо бы сматываться из города поскорее, пока новый скандал не разгорелся. Терпение-то у Офигениуса отнюдь не ангельское.

В этом отношении планы чародейки и рыцарей полностью совпадали…

Гавейн нутром не переваривал всяческие колдовские штучки-дрючки.

Ему бы попросту, по-мужски.

Вытащил меч – и голова с плеч.

Если ж без крайностей, то хорошенечко отмутузить противника, чтобы тот еле-еле кровавые сопли с костями собрал, а потом пару недель очухаться не мог. Это дело.

А вот ездить по деревням да малым городишкам, выспрашивая тут и там насчет каких-то примет да признаков и напуская при этом на себя такой вид, словно ты какой маг-кудесник или сам великий Мерланиус… Увольте.

Между тем Файервинд требовала от них именно этого.

Ей надо, вот пускай бы сама и занималась. Так нет же, заставляет двух здоровых мужиков комедию ломать. Нарядила в плащи, расшитые лошадьми да петухами, солнцами и молниями. Утверждая, что это для их же пользы. Навьи силы вроде отгоняет. А на шеи повесила ладанки.

Бритт как-то втихомолку вытряхнул содержимое своего мешочка себе на ладонь. Брр, мурашки по коже забегали. Мерзкого вида косточка, перевитая черной шерстяной ниткой. Чуть не выбросил. Но что-то удержало. Уж больно настойчивой была чародейка, когда одаривала рыцарей этими амулетами.

Блондинчик относился ко всей этой чертовщине намного серьезнее.

Всегда внимательно выслушивал инструкции магички, а когда чего недопонимал, то не стеснялся и переспрашивать.

Гавейн приметил, что поначалу красавица воспринимала все расспросы Парсифаля с плохо скрываемым раздражением. Но постепенно все больше и больше вживалась в роль премудрой наставницы, поучающей нерадивого и туповатого ученика. Ее ответы, на первых порах состоявшие из обрывистых фраз, мало-помалу превращались в распространенные лекции.

Здоровяк пытался было вникнуть в суть рассказов нанимательницы, но потом махнул рукой. Ну не дано ему все это. Пусть Перси, если хочет, дурью мается. Он вообще какой-то чокнутый становится рядом с Файервинд. Смотрит на нее преданными собачьими глазами, чуть не облизываясь при этом. Приворожила она его, что ли?

Как на его, Гавейна, вкус, то и нет в ней ничего такого, чтоб мужику, тем паче рыцарю, голову терять. Спору нет, покувыркаться с такой в постели разок-другой он, положим, не отказался бы. Но более длительные и серьезные отношения? Нет уж. Постоянно опасаться, что вдруг не угодишь бабе, так она тебя за это в крысу или жабу превратит? Ха! От этаких-то мыслей и вовсе можно мужской силы лишиться…

Поэтому и предпочитал держаться от ведьмы подальше. Хочет кого охмурять, пускай красавчику мозги пудрит.