Обреченный рыцарь

– Наш пан Будря тему Мерлину так дав под дулу, цо ен пташкой улетел с Геба! – грохнул кружкой о столешницу мужик. – Бенде знать, як збродню робить!

«Збродня? Это что-то типа заговора? Чудной язык!»

– Так, наш ясный пан Будря певный богатырь! – подхватило несколько голосов за холопским столом. – Не то, цо пан Мудря с Козлиных Кучек!

– Куда там паршивому Мудре до нашего зацного и моцного пана Будри!

– Сто лят!! – проревели пять или шесть глоток разом, дружно сдвинув кружки с пивом (вино-то мужикам не по карману, пусть и такое паршивое).

– Сто лят!!! – громыхнуло по трактиру.

Пришлось и бывшим рыцарям Круга Стоячих Камней сделать вид, что пьют за главного телохранителя и дядьку цезаря Птолемея Юлия Кара.

«Вот, вот!» – торжествовал Гавейн. Не он ли нутром чувствовал опасность. Пора и отсюда уносить ноги, пока не столкнулись нос к носу со старым знакомцем.

– Выйдем? – предложил блондинчику.

Тот с готовностью полез из-за стола.

На улице было по-осеннему прохладно. В этих местах вообще чаще бывает холодно, чем жарко. Север, Гиперборея, однако.

– Чтой-то муторно мне, – похлопал себя по широкой груди здоровяк. – Не иначе отравился.

Задышал глубоко и громко, будто тюлень.

– Да и меня ведет, – подхватил Перси. – Хоть я почти не пил эту бурду… Мерещится дрянь всякая…

– И тебе? – удивился козлобородый. – Елы-палы, а я думал, что только меня на крокодильчиков пробило!

Красавчик застыл столбом.

– Крокодильчики? – хмыкнул. – Надо же…

И тоже присоединился к дыхательным упражнениям приятеля. Тюленя из парня не получилось, но молодой жеребчик вышел вполне сносно.

Пофыркали так чуток, пока Гавейна не пробило.

– Так это что ж, и ты крокодилу видел?

– С анхом и в гофрированном переднике? – уточнил юноша. – С париком и короной на голове?

– Ага, – подтвердил здоровяк. – Тудыть твою мать!

Оба, не сговариваясь, посмотрели на трактирную дверь. Возвращаться назад расхотелось. Но в комнатенке на втором этаже, которую они сняли позавчера, остался их нехитрый скарб, бросать который не годилось. Опять же таки лишние улики для тех, кто идет по их следу.

– Забираем манатки и сматываемся! – порешил Гавейн.

В иной раз неженка-блондин принялся бы ныть, не желая мчаться сломя голову куда попало и притом на ночь глядя, но сейчас ерепениться не стал.

Бочком, бочком пробрались воины через зал, шмыгнули вверх по лестнице, заскочили в свою каморку, побросали на скорую руку вещи в мешки и подались назад.

Уже осилив половину ступенек вниз, вдруг услышали какой-то жуткий рев, сотрясший здание трактира. И вслед за ним наступила звенящая тишина, ударившая по ушам не хуже предшествовавшего ей воя.

Гавейн с Парсифалем недолго думая обратились тылом к залу, чтоб ретироваться в комнату, а оттуда через окно на улицу. И с ужасом почувствовали, что деревянные ступени под их ногами проваливаются.

– Хонсу Милостивец! – клацнул зубами Перси, падая вниз.

– Елы-палы! – Камнем полетел следом за красавчиком великан.

Хорошо хоть сходни некрутые были.

Но приложились рыцари мягкими местами о каменный пол препочтенно.

Кряхтя, поднялись на ноги и оцепенели.

Зал питейного заведения напоминал дворец царицы Кассиопеи после посещения его Персеем, решившим похвастаться перед честным народом эллинским новым трофеем – головой Медузы Горгоны.

То тут, то там стояли застывшими статуями еще пять минут тому назад шумно и весело угощавшиеся здесь мужики и дворяне.

Однако ж видно было, что это не каменные изваяния, а вполне живые люди. Потому как дико вращались их выпученные глаза – единственный орган у всех этих бедолаг, сохранивший способность двигаться.

А посреди зала, упершись ногами-обрубками в камень и скрестив руки-грабли на груди, стояла, почти доставая головой до притолоки, ОНА.

КРОКОДИЛА.

С золотым анхом – символом жизни на жирной груди (только по ней и было ясно, что это чудище именно самка, а не самец), в белоснежном складчатом переднике, в черном парике из толстых шнуров, расчесанном на три пряди – две по плечам, а третья на спине. Ну и в короне из двух страусовых перьев, обрамляющих серебряный диск.

Стояла, глумливо ухмылялась и облизывалась, озирая хитрыми глазками поле уже наполовину выигранной ЕЮ битвы.

«Вот тебе и метаморфозы!» – пронеслось в голове Гавейна.

И тут глаза чудовища остановились на нем.

Здоровяк ощутил сильный толчок в грудь, но устоял на ногах. Помогла стеночка, к которой рыцарь прижался спиной.

Монстр явно удивился тому, что какая-то букашка воспротивилась его воле. Руки-грабли распахнулись в стороны. Анх бурно заколыхался на чудовищном бюсте.

– У-У-УЙ!! – рявкнуло чудовище. – И-Е-Е-Х!!

– И чего б ото я орал? – хладнокровно пожал плечами крепыш, хотя на самом деле он едва не оглох. – Перси, ты не знаешь, чего от нас хочет почтенная домина?

– Если того, чего я думаю, – слабым голосом отвечал стоящий на четвереньках блондинчик, – то пусть не обессудит. Она явно не в моем вкусе.

«Зато мы в ее», – невесело пошутил про себя Гавейн.