Обреченный странник

Но однажды, объезжая верхом вокруг Верблюда в поисках других старых шахт, Иван увидел на открытом безлесном месте нескольких всадников, неторопливо едущих вдоль леса. Он остановился, хотел повернуть обратно, но его уже заметили, замахали руками. Он на всякий случай проверил захваченный с собой пистолет, закрыл его полой кафтана и решил рискнуть, поехал им навстречу. Верховых оказалось пять человек, и еще издали, по цветистые нарядам, лохматым шапкам, отороченным мехом лисицы, он определил, что это не иначе, как башкиры.

— Здорово, бачка, — закричал передний, гостеприимно и широко улыбаясь и подняв в приветствии правую руку. — Урус? — спросил он.

— Точно, русский, — улыбнулся в ответ Иван, видя, что башкиры настроены дружелюбно и никакой враждебности по отношению к нему не проявляют.

— Якши, якши, — закивал тот и, обернувшись, на своем языке пояснил что–то спутникам, — куда ехать будешь? Один?

— Нет, там еще со мной люди, много люди… — Иван махнул в сторону лагеря. — Купец будешь? — поинтересовался башкир. — Имя как?

— Иван, — ответил Зубарев.

— О, русский всех Иван звать, якши. Меня, — башкирец показал рукой на грудь, — Янгельды зовут. Понял, да? — он довольно сносно говорил по–русски, во всяком случае, понимал его Иван без труда.

— Да, да, Янгельды. Очень хорошо, — согласился Зубарев. — Сами куда едете?

— Конь потеряли, много конь, угнал кто–то, — лицо Янгельды мигом посуровело, и он потряс в воздухе тяжелой нагайкой. — Шибко худо, нельзя так… Не видел наш конь?

— Нет, — покрутил головой Иван, — мы здесь уже неделю, — показал на всякий случай на пальцах, — никого не видели.

— Далеко встал? — спросил башкирец, и Иван понял: тот желает убедиться, что у них нет украденных коней, которых те ищут.

— Вон там, под горой с двумя вершинами, — указал он; скрывать ему было нечего, коль башкиры захотят найти их лагерь, то они и без его указаний сделают это, поскольку хорошо знают те места.

— Гости можно? — хитро улыбаясь, спросил Янгельды.

— Поехали, — легко согласился Иван и, повернув коня, поехал первым.

Георгий и Артамон схватились было за ружья, когда увидели скачущих прямо на них башкир, но, разглядев Зубарева, чуть успокоились, хотя оружие не выпускали из рук, настороженно поглядывая по сторонам. Один из башкир заметил мешки с образцами и что–то быстро–быстро затараторил, указывая рукой на них Янгельды.

— Камень ищешь, однако, — спросил он, спешившись, — у нас много разный камень будет. — Подошел к мешкам, присел на корточки, вытащил кусок руды и зацокал языком:

— О, вон чего ищешь, золото? Богатым стать хочешь?

От Ивана не укрылось, как переглянулись меж собой Артамон с Георгием, но промолчали, считая неловким при посторонних выспрашивать Зубарева о золоте, но глаза их при том нехорошо заблестели.

— Зачем золото, — поспешил успокоить и башкир и солдат Иван, — разве оно тут может быть? Просто образцы беру, чтоб губернатору отвезти. Понимаешь? Губернатору, — показал рукой, обозначая очень высокого человека.

— Знаю, бачка, знаю, шибко большой человек, — согласно закивал Янгельды, — к нам много разный люди едут, ищут все, землю копают. Зачем копать, когда все на ней и так видно.

— А серебро тут раньше добывали? — осторожно спросил Иван и, чтобы чем–то отвлечь солдат, которые стояли рядом и не пропускали ни слова из их разговора, приказал им:

— А ну, хватит зенки пялить, чтоб мигом костер горел и чаем гостей напоить, — солдаты нехотя пошли выполнять его распоряжение. Федюнин уже почти не прихрамывал, зажила нога, но Иван все равно предпочитал не брать их с собой в поездки, и они оба томились от безделья, играли в самодельные кости, спали целыми днями, рассказывали друг другу всякие истории и, как казалось Ивану, сговаривались против него, возможно, готовясь подстроить ему какую–то каверзу.

— Серебро, говоришь, — переспросил Янгельды, — и оно есть. Старики помнят, как мой народ много серебра, по–нашему "кэмеш" будет, раньше имел. Посуда из кэмеш была, подковы для ханских коней и то из серебра делали. Правда, говорю…

— А где его брали? — поинтересовался Иван, уже заранее радуясь своей удачной встрече с башкирами.

— Э–э–э… — сощурился Янгельды, — ты хороший человек, я хороший человек, зачем ссориться станем?

— Почему ссориться? — удивился Иван.

— Ты придешь, я приду, бжик–бжик, — указал башкирец на ружья, — делать станем, смерть много будет, баба выть станет, башкир, бжик–бжик, совсем убивать будут. Не надо это знать, худо будет.

— А ты можешь определить, есть ли серебро в этой руде? — спросил Иван, указывая на мешки с образцами.

— Моя — нет, — покачал тот головой, — моя конь может сказать какой, баба может сказать, какой, — засмеялся он, — серебро другой человек понимай, только шибко старый.

— Кто старый? Человек тот, что ли? Как зовут его?

— Чагыр зовут, далеко живет, говорить с тобой не будет, урус Иван.

— А ты покажи как, мне добраться до него, — попросил Зубарев, — деньги дам тебе. Сколько хочешь?