Обреченный странник

— Не слышали ли случайно: императрица Елизавета не собирается отпустить их из России за границу?

— Нет, вряд ли, — чуть подумав, отвечал Иван, — а то бы давно уже отпустила. Может, она сама и хочет, но вот люди вокруг нее — злые, недобрые люди, — на всякий случай сообщил он, как бы оправдывая императрицу.

— Вы верите в то, что русский народ и особенно армия ждут прихода на царствование принца Иоанна? — перевел следующий вопрос генерал, и Иван заметил, как напрягся герцог, так и впившись в него глазами.

— Совсем недавно мне пришлось побывать в областях, населенных старообрядцами, — начал он издалека, — так они все, как один, желали бы видеть на престоле только Иоанна Антоновича и никого другого. Мне бы полк солдат… — вдруг выпалил он, сам растерявшись от подобной храбрости.

Генерал Манштейн добросовестно перевел его ответ, а потом заявил Ивану от своего имени:

— Вы слишком молоды и вряд ли знаете, что именно я способствовал свержению ненавистного всем регента Бирона после смерти императрицы Анны Иоанновны. Но тогда на нашей стороне была гвардия. Она же помогла и нынешней императрице Елизавете. А сейчас, по нашим сведениям, гвардия всем довольна. Не так ли? А старообрядцы не имеют достаточных сил, чтоб возвести на престол принца Иоанна.

Иван заметил, что к ним стали подходить и другие гости, желая услышать разговор герцога с не знакомым им человеком, прибывшим из России. Все они с любопытством разглядывали Зубарева, словно диковинку какую, и о чем–то перешептывались меж собой, заливаясь при этом смехом.

— Что они говорят? — резко спросил Иван генерала. — Почему смеются?

— Не обращайте внимания, — расплылся тот в широкой улыбке, — эти господа нашли в вас сходство с русским медведем.

— А… — успокоился Иван, — скажите, что медведей у нас много водится.

— Хорошо, хорошо, — рассмеялся Манштейн, — обязательно скажу. А теперь пройдемте к столу. Буду откровенен, держитесь вы неплохо, произвели должное впечатление на моих гостей и на самого герцога. Так что нашему королю теперь непременно доложат, что появился некий человек из России, что желает помочь Иоанну Антоновичу, к коему их императорское величество весьма расположен.

— И король примет меня? — с надеждой поинтересовался Иван.

— Того нам знать не дано, — чмокнул негромко губами Манштейн, — но скажу вам лишь одно: наш король любит подобных вам людей, а потому не теряйте надежды.

Во время обеда Иван держался скованно, и терялся, какой вилкой брать то или иное из подаваемых блюд. Лакей непрестанно наполнял его бокал необычайно ароматным и легким вином, и он довольно быстро опьянел, принялся произносить тосты за здоровье наследника Иоанна Антоновича и прусского короля Фридриха под насмешливые взгляды гостей. Когда он чуть не свалил со стула сидевшую рядом с ним даму, лакей знаками предложил ему пройти в соседнюю комнату, оказавшуюся спальней, и там едва не насильно стянул с него одежду и уложил на кровать. Когда он на другой день проснулся с болью в голове и сухостью во рту, слуга внес ему воду для мытья, а потом поднос с едой, знаками дав понять, что генерала нет дома. Появился Манштейн лишь к вечеру и объявил изнемогающему от безделья Ивану, что королю о нем доложено, и тот заинтересовался русским гренадером и пожелал встретиться с ним в ближайшую субботу.

— Не может быть! — аж подпрыгнул Зубарев.

— Я же вам говорил, что наш король очень любознательный человек и способен на непредсказуемые поступки. Но для посещения его величества вам необходимо сшить соответствующий наряд и купить парик. Без париков при дворе появляться не принято.

— Мне? Парик? — не поверил Иван. — Сроду не нашивал.

— Придется, молодой человек, вы вступаете в новую полосу своей жизни, несколько высокопарно успокоил его Манштейн, — теперь многому придется учиться заново.

Все оставшиеся до королевского приема дни Ивана посещали портные, парикмахеры, и даже учитель танцев дал ему несколько уроков. Жил он в доме у генерала и почти не выходил в город. Не сразу, но он заметил, что за ним постоянно следует один из слуг генерала, старающийся не попадаться ему на глаза. Это его несколько насторожило, но он решил, что так даже лучше, чтоб избежать непредвиденных случайностей. Сам Манштейн оставался с ним неизменно обходителен и подчеркнуто вежлив, и даже сообщил, что собирается написать книгу о своем пребывании в России.

… Посещение королевского дворца Иван запомнил с трудом, и даже лицо короля Фридриха вскоре выветрилось из памяти, как случайно мелькнувший в толпе чей–то невыразительный облик. Король через Манштейна задал ему несколько ничего не значащих вопросов, а потом спросил, не желает ли Иван служить у него в армии.

— Что я должен ответить? — впился глазами Зубарев в Манштейна.

— Это ваше дело, — улыбнулся тот.

— Тогда скажите, что я бы послужил, да только дома дел много, обратно надо ехать.

Его ответ явно понравился королю, и он что–то быстро сказал стоящему рядом с ним гофмейстеру. Тот поклонился, удалился на короткое время и внес в тронный зал военный мундир.