Обреченный убивать

Эка невидаль. Это не так страшно, как кажется на первый взгляд. Контроль так контроль. В угрозыске я не новичок, подконтрольные дела мне приходилось расследовать не раз. Но Палыч, по-моему, что-то не договаривает… Или мне показалось?

– Можно идти, товарищ подполковник? – подчеркнуто официально обращаюсь к Палычу.

Тот молчит, на меня не глядит, жует беззвучно губами. Ну говори же, говори, старый хрыч! Мямля…

– Ты там смотри… поосторожней… Не наломай дров… – выдавливает наконец шеф. – Если что… э-э… приходи. Посоветуемся.

Ухожу со смутным чувством тревоги. Да уж, денек начинается славно…

В "Дубке" похоронная тишь. Все ходят едва не на цыпочках, говорят шепотом, почему-то жмутся поближе к стенкам.

Следователь прокуратуры мне знаком, Иван Савельевич, добродушный увалень в годах. Звезд с неба не хватает, но свое дело знает туго.

– Ну? – спрашиваю, пожимая его пухлую лапищу.

– Дви диркы в голови, – басит он.

Ивана Савельевича года два назад переехал в наш город с Украины, с русским языком он не совсем в ладах и нередко, забываясь, шпарит на своем родном.

Он водит меня по ресторанным закоулкам, показывает полуподвал с вынутой оконной решеткой.

– Профессиональная работа. Следов нэма… – осторожно сообщает он мне эту "потрясающую" новость.

Что работал профи, мне и так ясно. Все продумано до мелочей. И только один вопрос вертится на кончике языка, но отчего-то боюсь задать его Ивану Савельевичу.

Впрочем, все равно нужно:

– Личность убитого установлена?

– А чего ее устанавливать? Тебя разве не проинформировали?

Я выразительно пожимаю плечами и наблюдаю за реакцией Ивана Савельевича. Он явно обескуражен, но с присущей хохлам хитринкой делает простодушную мину и говорит небрежно:

– Та якыйсь Лукашов… Геннадий Валерьянович…

Ох, Иван Савельевич, Иван Савельевич, и чего это ты, старый лис, под придурка решил сыграть? Можно подумать, что тебе неизвестен Лукашов, глава треста ресторанов и столовых, депутат, орденоносец и прочая.

И если до этого во мне теплилась скромная надежда, что убит какой-нибудь урка в законе – не поделили чего, свели счеты, дело привычное, не из ряда вон выходящее, – то теперь я вдруг осознал, какую свинью подложил мне наш Палыч.

Ах ты, старый хрен! А Иван Савельевич, между прочим, глазом косит, просекает мои душевные коллизии…

– Ну что же, Лукашов так Лукашов, – спокойно встречаю любопытный взгляд следователя.

Иван Савельевич, дорогой ты мой, а ведь и твоя душа не на месте. Тебя, похоже, подставили. Но с тобой ладно, это ваши прокурорские делишки, а вот меня зачем?

– Ничего, распутаем, – эдак бодренько говорю я Ивану Савельевичу. – Вместе распутаем, – подчеркиваю. – Я рад, что мне придется работать именно с вами…

Увы, ответной радости прочитать на широком лице Ивана Савельевича не могу. Я ему прощаю, не во мне причина.

– Я тут кой-кого поспрашував…

Иван Савельевич сокрушенно покрутил головой.

Понятно. Что и следовало ожидать. Героев-добровольцев в наше время среди свидетелей найти трудно, а в ресторане – тем паче: нюх на "жареное" у ресторанно-торговых работников отменный.

– Нужно допросить тех, кто был с Лукашовым… – осторожно намекаю я.

– Они здесь…

Это уже обнадеживает. Больше всего я боялся, что Лукашов ужинал с чинами высокого ранга. А к ним подступиться не так просто.

Опрос свидетелей меня вымотал дальше некуда. Все оказалось гораздо сложнее, чем я ожидал. Ну на кой ляд Лукашов поперся туда, где его знает каждая собака? Почему не закрылся в отдельном банкетном зальчике, отделанном в стиле шик-модерн для особо важных гостей? Кстати, стол был накрыт на шесть персон, так приказал Лукашов. Кого он ждал? И, наконец, два его собутыльника – Руслан Коберов и Борис Заскокин.

Что было общего между влиятельным чиновником Лукашовым и двумя этими мордоворотами, членами торгово-закупочного кооператива "Свет"?

Вопросы, вопросы… Девиц, напуганных до полусмерти, которые плели черт знает что, не стали долго задерживать.

А вот Коберова и Заскокина мы с Иваном Савельевичем попытались "прокачать" на всю катушку.

Но не тут-то было: держались они уверенно, солидно, даже с наглецой. На вопрос, каким образом очутились за одним столом с Лукашовым, отвечали как по писаному: дело случая, оказались свободные места.

Явная ложь, и они знали, что нам это известно, но в протоколе допроса пришлось записать их показания именно в таком виде. Ах, как бы мне хотелось повернуть время вспять и поговорить с ними сразу после убийства! Увы…

Когда мы с Иваном Савельевичем остались одни, он сокрушенно покачал головой:

– Цэ гыблэ дило. – Но работать надо…

– А як жэ…

И такой у Ивана Савельевича в это время был несчастный вид, что мне стало его искренне жаль. А себя? Если честно, то тогда я об этом не задумывался, хотя стоило бы.

– Что будем предпринимать? – спросил я следователя насколько мог сухо и официально.

Как-никак задание на розыск мне должен давать именно он. Но Иван Савельевич не принял предложенный мною тон. Он посмотрел на меня с мягкой укоризной и сказал:

– Брось… А то ты не знаешь.