Обречён любить тебя

Показав в ответ неприличный жест и не обернувшись, Татошка коснулся ключ-картой калитки, ведущей во внутренний двор жилого дома. Мигнули зеленым светодиоды, а на экране монитора появилось его имя рядом с надписью: «Личность подтверждена». Система легко пропустила его, а затем автоматически закрыла калитку, ограждая от дальнейших отцовских криков.

Напрасно он считал, что в квартире его будет ждать покой. У самого подъезда уже стояла Милана. Сунув руки в карманы ветровки, она подпрыгивала на месте, словно играя сама с собой, и улыбнулась, стоило Татошке подойти ближе. Так радостно, что на душе у Антона стало еще противнее от самого себя да ситуации в целом. Ничего не оставалось, как первым рыкнуть на нее, дабы не портила своим счастьем его без того паршивые сутки. 

— Какого черта ты тут делаешь? 

Милана вздрогнула от этих слов. Стоило бы вести себя повежливее, но Канарейкину не хотелось. Наоборот, с каждой секундой наличие Боярышниковой тут, перед глазами, сильнее раззадоривало внутренний огонь раздражения.

— Пришла к тебе. Соскучилась, — наклонила она голову, и светлые локоны рассыпались по плечам от этого движения. 

Как же эта девчонка его бесила. Татошке хотелось наорать на нее, сделать больно. Чтобы тоже почувствовала себя точно вымазанной в грязи. Поняла, что эта любовь — глупость, не более. Совсем не нужно за ним было бегать как собачонке. Пусть бы уже нашла себе кого-то, а от него отвязалась. 

— Ты когда-нибудь отстанешь от меня? — Антон попытался обойти стоящую перед ним блондинку, но замер, услышав ответ:

— Никогда, Татошкин. Нас с тобой ждет вечная любовь, пятеро по лавкам и две собаки, — улыбнулась Милана, нисколько не обидевшись на резкий тон и злую усмешку.

— Боже, — закатил глаза Канарейкин, раздраженно оглядывая ее с ног до головы. — Вот же ебана...

Договорить свою мысль у него не получилось. Эта чокнутая приподнялась на носочках, схватив его за ворот кожаной куртки, и потянула резко на себя.

Поцелуй вышел спонтанным и невероятно сладким. На какую-то долю секунды из головы вылетели мысли о родителях семье, друзьях и чертовой аварии, перекрывшей ему кислород свободы подчистую. По телу прошла дрожь удовольствия, заставившая Татошку обнять ее крепче.

Он больше не мог себе лгать: Милана Боярышникова ему нравилась. Очень.

Антон только признал это, а мозги уже расплавились, растекаясь по черепной коробке. Разве подобное состояние можно считать нормальным? Однозначно нет. Милана с ним что-то сделала. Приворожила, не иначе.

Канарейкин буквально заставил себя оттолкнуть ее, делая шаг назад. Задохнувшись от злости и возбуждения, он прорычал зло:

— Забудь о своих больных мечтах, идиотка! Я не люблю тебя, слышишь?! И никогда не полюблю! Не думай добраться до меня через мою семью. Они просто не знают, какая ты помешанная.

Антон обошел застывшую Милану, не глядя той в глаза и трусливо прячась в подъезде. Он слишком поздно вспомнил о кодах доступа, которые самолично вручил Боярышниковой. Только она не пошла за ним. Возможно, впервые за все время их странных отношений. 

Канарейкин так и не сдвинулся с места. Просто стоял, ожидая, когда послышится звук звонка. Даже речь заготовил, собираясь выразить все свое негодование. Но ни через пять минут, ни через пятнадцать заветная дверь не открылась. Антон нахмурился, потянувшись к кнопке. Тихий писк раздался совсем рядом и Татошка замер.

— Я так и знал, что ты... — начал было он, только перед ним стоял удивленный сосед с хрюкающим мопсом на руках. В предрассветных сумерках во дворе больше никого не было. Яркий фонарь освещал пустой пятачок у подъезда, разбивая напрочь любые надежды.

— Чего это ты? — удивился Иванченко, придерживая свою собаку. — В такую рань поднялся. Или только вернулся?

Дима, как обычно, пропустил все новости. Книжному червю, занимающемуся исключительно научной работой, вся светская жизнь была неинтересна. 

— Вернулся, — эхом повторил Антон, облизнув пересохшие губы. — Слушай, Димас... Там девушки не было?

— Девушки? — недоверчиво переспросил сосед, оборачиваясь. — А что, караулит опять твоя блонди?

— Ну-у... Не то чтобы караулит...

— Нет, не было. Ладно, пошел я, еще потом в университет, — подмигнул Дмитрий, обходя застывшего Канарейкина и сюсюкаясь с собакой:

— Кто тут хороший мальчик? Нагулялся?

— Какого черта она свалила? — выдохнул Антон, ошарашенно хлопая глазами.

Глава 8. И в день рождения дарю тебе мужика

Россия, Москва

— Чего, чего сделала?

— Ушла, — Милана вонзила вилку в воздушное пирожное, расковыряв мягкий бисквит и размазывая по тарелке крем с садистским наслаждением. Мысленно она втыкала зубья в голову Антона.