Обречён любить тебя

Он несколько раз про себя проклял автоматы с едой, стоящие в зонах вылета. Там пассажиры могли купить себе разрешенные для проноса в самолет продукты, пока не сели на борт. Лучше бы в будущем изобрели капсулы сна для длительных перелетов. Они в воздухе были только час, а его уже тошнило от запаха и кружилась голова из-за страха. Антон был уверен, что точно не выдержит конца перелета. Или начнет отчаянно долбить по кнопке вызова бортового помощника, или умрет страшной смертью.

Ситуацию спасли вино, очаровательная бортпроводник и наконец-то заработавший интернет.

— Вам еще что-нибудь принести, Антон Павлович? — с улыбкой поинтересовалась Ангелина, хлопая длинными ресницами. Рядом тихо всхрапнул сосед Татошки, но Канарейкин почти не обратил на него внимания. Кондиционер приятно обдувал кожу и разгонял неприятные запахи по салону.

— Да, знаете, мы могли бы, — начал было он, но знакомый голос прервал его.

— Ой, а я вас по всему салону ищу, ищу… Там вашего робота дети из сектора В пытаются разобрать на запчасти, — елейным голосом сообщила Милана, привлекая внимание удивленной бортпроводницы.

— Вы из сектора А, — нахмурилась она, нервно прикусывая губу и смотря в проход. — Вам запрещено передвигаться по салону.

— А я попросила поменяться местами. Система уже зарегистрировала мой запрос, — еще ласковее проговорила Боярышникова, кидая сумку прямо на колени спящего мужчины.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Хр, ой!

Пока менялись местами, а радостный сосед Антона щебетал о такой шикарной возможности, на цифровом экране монитора вылезло обеденное меню с несколькими позициями. Послышались радостные крики, будто люди голодали месяц и теперь беспорядочно жали на все строчки, дабы наесться впрок.  

— Серьёзно, — скептически потянул Антон, выбирая рис с курицей и тушеными овощами. — Смена места?

— Люблю эконом-класс, — Милана с комфортом устроилась в соседнем кресле, но тут же поморщилась и оглянулась, замечая что-то на полу. — Чем пахнет?

— Маринованный лук со специями. Запах не выветрился до конца, — передернул плечами Татошка, с отвращением глядя на колечко под ногами Боярышниковой.

— А вытяжка?

— Ему дуло! Надо было стекло иллюминатора выбить, дабы наверняка, — процедил Канарейкин, сползая по спинке кресла и пытаясь устроить длинные ноги с удобством.

— Так что насчёт эконома? Бросила Влада, чтобы охранять мою честь? А как же обидки? — не преминул подколоть он, покосившись на невозмутимую Милану из-под темных ресниц.

— Я решила пожалеть твое эго и посидеть с тобой. Когда тебя начнет тошнить при тряске, — улыбнулась она. — Двадцать минут назад объявили, что мы скоро войдем в зону турбулентности.

Где Антон был в это время? Кажется, ругался с соседом из-за кондиционера, который на него слишком дул. Но признаваться в этом он не собирался.

— Прямо само благородство.

— Бумажный пакетик? Мятную конфетку? — заботливо спросила Боярышникова, невинно глядя на него.

— Яду, — огрызнулся Татошка, все еще нащупывая в кармане толстовки подарок. — Только дозу. Чтобы наверняка.

— В Танзании зафиксировали резкую вспышку желтой лихорадки. Можешь по приезде не ставить прививку, — хмыкнула Милана, забираясь в кресло с ногами, сбросив кроссовки и потянувшись к меню на экране.

— Хороша любовь — мне смерти желать.

— Пять лет прошло. Я от вашего снобизма, дорогой Антонио, изрядно подустала, — проскандировала она, стараясь не смотреть на него. — Тем более, что взять с дуры.

Невысказанные обиды буквально кипели на душе, точно противное под крышкой котла. Сама же Боярышникова старалась держать себя в руках, хоть получалось довольно плохо. Пальцы дрожали, на глаза наворачивались слезы. С Антоном было так всегда: скажет гадость, а извиниться не подумает. Зачем? Ведь добренькая Милана все стерпит, ей не привыкать. Не зря Влад все время твердил, что она с этой любовью совсем себя ценить перестала.

«Он — бестолочь избалованная, но ты зачем такое терпишь? Подруга, тебе мало родителей? Не вздумай его прощать! И если опять подлезет с милостями, все равно не прощай. Помни, он тебя даже не поздравил с днем рождения», — вспомнила она слова Радова перед тем, как покинуть сектор, где располагался бизнес-класс с уютными кожаными диванчиками и нормальной системой климат-контроля.

Самолет неожиданно тряхнуло. Милана от неожиданно скользнула пальцем по экрану, не глядя на выбранную позицию. Она не поняла, в какой момент сильные пальцы перехватили ее руку, сильно сжав почти до хруста.

— Ладно, — пропыхтел Антон, бледнея от подступающего ужаса и вжимаясь в кресло. — Прости, я был не прав. Не хочу умирать вот так.

— А? — не поняла Боярышникова, но его пальцы сжала в ответ в качестве поддержки.

— Говорю: умирать вот так глупо. Где-то в заднице мира, посреди пустыни.

— Мы не в заднице мира и точно не умираем, — закатила глаза Милана, улыбнувшись. — Это просто тряска, защитное поле предохраняет даже от удара молнии.

— Но не до конца! По данным около пяти процентов самолетов падают из-за сбоя в системе защиты.