Обречён любить тебя

Цитата ударила прямо под дых, Антон затаил дыхание и коснулся ладонью нагретой солнцем прозрачной поверхности стекла. Такой чистой, что через нее просматривались мельчайшие детали и цвета казались ярче.

Там, внизу, раскинулся огромный город на многие километры. Извилистые шоссе, многоэтажные здания, супермаркеты, университеты, школы, парки — полная свобода, иди не хочу. Татошка совсем забыл, как дышать полной грудью и не опасаться повернуться спиной. А главное, почти стерлась из памяти самая основная функция человека — личный выбор.

— Не повторяй этот мусор журнализдов, бога ради, — процедила Милана, недовольно сдвинув брови.

— Почему нет? Из уважения к труду нашего рыжего шалопая? — поинтересовался Марк и вытянул ноги, устраиваясь их на столике. После чего он сделал новый глоток виски. — Ну простите, нежные фиалки. Не хотел задеть вашу хрупкую натуру домашних растений.

Громко хлопнула дверь одной из спален, и в гостиной повисла напряженная тишина. Тасманов неожиданно зло усмехнулся, затем хрусталь блеснул в лучах солнца и разбился на мелкие осколки. На стене осталось мокрое пятно, брызнуло виски и мелкие частички разлетелись в разные стороны. Милана с Владом вздрогнули, ошарашенно глядя на перекошенное лицо Марка, совершенно не узнавая в неадекватном поведении мужа Насти.

— Слушай, Тасман, я понимаю твою ситуацию, — попытался урезонить его Радов, но в ответ получил только средний палец.

— Вон с моих глаз, — процедил жестко Марк таким тоном, будто готовился расстрелять кучу народа. — Исчезли быстро, пока я себя еще контролирую.

Влад не стал больше делать попыток договорить и потянул Милану за руку из гостиной, оставляя еще одного члена семьи в одиночестве. Ведь еще несколько часов назад Радову казалось, что Марк в порядке. Вполне владеет собой, контролирует ситуацию.

Они замерли в коридоре, слыша звук входящего звонка.

— Мне принять вызов от Анастасии Павловны, Марк Ярославович? — вежливо поинтересовалась Рита, компьютер Тасманова, бесстрастно смотря на него с цифрового экрана.

— Нет, — сухо ответил он, почти без раздумий. — И впредь переадресовывай звонки моей жены на автоответчик.

— Я поняла вас.

Антон тоже слышал голос Риты, но никак не отреагировал. Он продолжал молча сидеть на полу, приткнувшись спиной к двери, глядя на бессмысленным взглядом на королевскую кровать с шелковым покрывалом. Его красный цвет особенно сильно выделялся на фоне светлых стен, лепнины и обитой кожей банкетки у кровати. Зеркальный шкаф отражал самого Татошку, обнимающего свои колени.

По одному светильнику располагалось на каждой прикроватной тумбочке с обеих сторон кровати, а Канарейкин пытался понять: зачем так много света? Словно недостаточно сильно пропускали окна солнечные лучи сквозь шторы бело-красные шторы, которые проникали в самое сердце хрустальной люстры на потолке.

В голове — пустота, разум не откликался, а на душе расползалось гадкое болото нечистот. Вроде вышел, фактически свободен. Но снова и снова в голове проигрывало последнее интервью Марата Донского. Перед сотнями людей на многомиллионную аудиторию канала новый мэр Москвы вешал свои напутственные слова. Победа досталась ему легко, никто из конкурентов не смог набрать и половины голосов, а самый главный — снялся с предвыборной гонки.

«Мы все расстроены последними событиями. Для многих из нас Павел Канарейкин — кумир. Человек, поднявшийся из самых низов и ставший олицетворением справедливости. Бизнесмены могут играть честно! Таким запомнили Павла Александровича люди. Я глубоко огорчен и искренне сочувствую семье своего главного соперника. Узнать о предательстве друга, получить известия об аресте сына и выслушивать эти грязные, лживые обвинения. Надеюсь, в скором времени разрешится ситуация с Антоном. Как бы то ни было, каждый родитель защищает своего ребенка. Любой ценой».

Последние два предложения СМИ и блогеры разодрали на клочки, выискивая тройной смысл. Комментаторы под постами строили теории заговора, писали о том, что Марат тонко намекнул на попытки Павла «отмазать» любимого сына от обвинений в кибертерроризме. Никого не волновали факты, достаточно нескольких фейковых статей, затем на свет вышли грязные подробности личной жизни самого Татошки.

Наркотики, нелегальные гонки, штрафы — люди рвали Канарейкина на клочки, а с ним и всю семью.

«Лживая, подлая семейка!».

«Всегда знала, что за большими бабками прячутся продажные шкуры».

«Тасманов крал деньги один? Не верю. Наверняка дружок приложил руку, а потом отправил напарника в тюрягу».

«Почему этот удод возвращается в Россию? Пусть африканские власти казнят его. Таким скотам нечего делать среди нормальных людей».

«Антон Канарейкин — убийца и террорист, его папаша — лгун. Ярослав Тасманов — вор. Все, что надо знать об этой чокнутой семейке».

— Антон?

За дверью тихо поскреблись, однако Канарейкин продолжал молча сидеть. Он слышал шорох, потом Милана, видимо, села под дверью и вновь негромко постучала.