Обречён любить тебя

— Ерунда, обычные семейные разборки. Знаешь же, какой у Тасманова сложный характер, — Насте отвела взгляд и принялась рассматривать бутилированную воду на столе с невероятным интересом. Словно в стеклянных бутылках стояло волшебное зелье, а не простая H2O.

Неожиданно Антону захотел громко заорать, дабы избавиться от очередного мешка вины, навалившегося поверх прочих. Он не ссорил сестру с мужем, но повисшая атмосфера неловкости и уныния сделала Татошку причастным к разладу молодой семьи.

Или у него просто разыгрался комплекс жертвы. Кто же теперь поймет, когда на глазах огромный и непобедимый клан разваливался на части.

— Тони!

Толчок со спины едва не отправил Канарейкина в красивый полет до прозрачного окна. Он едва успел схватиться за спинку мягкого кожаного диванчика, слыша возмущенный вскрик матери и шипение Кристины Радовой. Ее муж, Сергей, лишь покачал головой и просто закатил глаза, пробормотав что-то насчет «бестолковых сыновей».

— Медведь, — рявкнула Настя, — умом тронулся? Что за игры в песочнице посреди приличного общества?

— Какого? Вот этих хмурых сеньоров или ревущих дам? — обвел рукой пространство вокруг Михаил Радов и пожал плечами. — А ты чего такая злющая, Тасманова? Муж не дает? Так привяжи к кровати.

— Миша! — ахнула Кристина, затем взбешенно вручила мужу сумочку и решительно зашагала в сторону старшего сына. — Прекрати ребячиться.

— Мам, у меня от этих кислых рож портится работа пищеварительной системы. Не семья, а бесконечный бразильский сериал про любови и отношеньки. Она его любит, он ее — нет. Они пара, но вместе быть не могут…

Пока Михаил с упоением добивался реакции от остальных, незаметно успел переместиться за одно из многочисленных кресел. Притом так, чтобы находиться подальше от всех присутствующих родственников и друзей. В свою очередь Антон затаил дыхание, наблюдая за манипуляциями Радова, непроизвольно сравнивая того с братом.

Пусть не Лиса, но благодаря выходкам рыжего оболтуса градус мрачного настроения сменил вектор в сторону привычного веселья. Теперь они перестали походить на сборище людей, которые с мучительной тягой подыскивают темы для бесед.

Сунув руки в карманы брюк, Михаил пожал широкими плечами и ослепительно улыбнулся, демонстрируя жемчужно-белые зубы. Взгляд голубых глаз скользнул от удивленного Андрея до Антона, а после остановился на Насте.

— Тасманова, — сладко пропел Радов, разведя руки в стороны, будто приглашая сестру Татошки в объятия. — Если решишь развестись со своим отмороженным угрем, то я всегда к твоим услугам. Знаешь, со временем ты стала еще краше. Уверен, мы славно проведем время…

Никакой реакции от Марка не последовало. Вместо ответа или попытки призвать Радова к ответу он просто прошел мимо. Из-за этого чуть подтаявший лед противоречий и молчаливых обид, что плотной коркой покрывал пространство вокруг, вновь превратился в непробиваемый панцирь. Непонимание в светлых глазах Влада и Михаила заставило Настю нервно рассмеяться — она даже обняла себя руками, чуть подрагивая. Словно в помещении стало очень холодно, хотя температура вип-зала едва ли опускалась ниже двадцати пяти градусов.

— Эй, что за фигня?! — возмутился старший из братьев Радовых. Ноздри затрепетали от гнева, кулаки сжались в явном желании преподать «отмороженному» угрю пару уроков вежливости.

— Все хорошо, Миш, — пробормотала сестра Антона, затем задумчиво прикусила губу. — Мы просто поссорились перед его отъездом.

Никто ничего не сказал, и Татошка в очередной раз понял, как сильно ему хотелось отмотать время назад.

Глава 33. Дебют

Частные и государственные клиники давным-давно стали похожи одна на другую благодаря проекту стандартизации Министерства здравоохранения. Новый глава считал, что в России должна работать единая система персонифицированных данных пациентов, а здания больниц отвечать всем современным требованиям для комфортного лечения больных. Естественно, это сильно отражалось не только на внутреннем содержимом, но и внешнем виде каждого медучреждения.

Широкие окна для большего доступа света, бело-зеленый интерьер и уютные диванчики. Обязательно ровный газон у центрального входа, подземная парковка в три этажа минимум, послушные роботы и андроиды, а в небе — дроны, сканирующие территорию вокруг.

Именно на них Антон задержал внимание дольше всего, игнорируя современное трехэтажное строение отделения сердечно-сосудистой хирургии. При виде современного чуда техники он сразу вспомнил тот чертов день, когда его жизнь разорвалась на части. В ушах еще гремел взрыв, крики раненных и обожжённых солдат преследовали Канарейкина, маниакально воссоздавая перед глазами видение взрыва.

Люди видели и более страшные вещи, но Татошке этих воспоминаний хватало, чтобы возненавидеть любой летающий аппарат, способный убить человека.

— Антон? — чуткое прикосновение матери заставило Канарейкина вздрогнуть и вырваться из цепких лап прошлого. Там осталась вонючая тюрьма, презрительные взгляды эфиопов и бесконечная борьба с самим собой.