Обречённая

Мария смотрела на него глазами, полными удивления. Кайл заметил, как она вся сжалась, не решаясь, что ответить. Было очевидно, что она была верной подругой и не хотела торопиться с ответом даже несмотря на то, что на карту была поставлена её собственная жизнь.

«Я… не знаю», – сказала Мария.

Кайл подошёл ближе, схватил её за волосы и потянул их назад. Девушка закричала от боли, но он не унимался, опуская руку всё ниже до тех пор, пока его губы не коснулись её уха.

«Так ты проиграешь», – предупредил он.

Мария жадно глотала воздух, и пот бежал у неё по шее.

Наконец она сказала: «Ладно. Я её видела. Она всё время проводит со своей лучшей подругой».

«Ну, так-то лучше, – проговорил Кайл. – И как зовут её лучшую подругу? Кто она?»

Мария повернула голову, встретившись с Кайлом взглядом. Она смотрела на него, не отводя глаз, а потом будто бы приняла решение.

«Её зовут Вивиан».

Глава девятнадцатая

Сейдж и Скарлет летели навстречу рассвету, высоко поднявшись над Гудзоном и видя, как мир расцвечивается оттенками фиолетового и розового. И пусть он умирает, в этот миг мир казался Сейджу идеальным. Ему нравилось, что Скарлет сидела у него на спине, обхватив его руками. Ему нравилось, что они могли насладиться красотой этого рассвета вместе, глядя вниз на реку, деревья, холмы и весь мир, раскрашенный осенними красками. Пестрели многоцветные листья – красные, оранжевые и жёлтые, – они летали, подхваченные ветром, падали в воду и выстилали её разными цветами, будто превращая в разноцветную радугу.

Они летели вдоль реки, мимо моста. Сейдж был счастлив от того, что Скарлет была рядом, счастлив, что мог преподнести ей свой сюрприз. Он ощущал её волнение, и это делало его ещё счастливее.

Сейдж вспомнил прошлую ночь, которую они провели вместе. Это была самая волшебная ночь в его жизни и, возможно, самая последняя. Скарлет уснула в его объятиях, их тела согревали друг друга, и они провели полночи, делясь своими надеждами и мечтами, представляя, какую жизнь они могли бы иметь и какие города и страны посетить. Они говорили о том, как это было бы чудесно провести всю жизнь вместе. Сейдж сотни раз повторил Скарлет, как сильно он её любит, потому что знал, что любой день мог стать для него последним.

Ещё издали Сейдж увидел то место, куда они направлялись. Он спустился ниже, как только показалось открытое поле на берегу Гудзона. Здесь возвышался старинный особняк, выходящий к реке. Особняк словно переместился сюда из прошлого.

Сейдж услышал, как Скарлет восторженно вздохнула, когда дом показался им во всей своей красе.

«Здесь так красиво, – сказала она. – Что это за место?»

Сейдж улыбнулся.

«Боскобел, – ответил он, – одно из последних больших имений на Гудзоне».

Кружа над домом, Сейдж разглядывал длинную, высаженную деревьями подъездную аллею, огромную территорию поместья и большой белый тент у кромки воды.

«Похож на театр», – заметила Скарлет.

«Так и есть», – ответил Сейдж.

Выбрав скрытое от людских глаз местечко, он приземлился за рощей, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

Держась за руки, они вышли из чащи и направились к уличному театру.

«Представление на рассвете, – пояснил Сейдж. – Его организуют раз в году».

«Представление?» – спросила Скарлет, улыбаясь.

Сейдж слышал возбуждение в её голосе. Он развернулся и улыбнулся ей в ответ.

«Твоя любимая пьеса, – пояснил он. – «Ромео и Джульетта». Они ставят её на свежем воздухе, как и во времена Шекспира. Пьеса разыгрывается на берегу Гудзона на фоне неба и гор. Прекраснее этого ты не увидишь ничего и никогда».

Скарлет улыбнулась и поцеловала его. Сейдж ответил на поцелуй, обрадованный тем, что смог сделать её такой счастливой. Он был несказанно рад, что мог провести свои последние часы на земле рядом со Скарлет, здесь, в театре, наслаждаясь пьесой, которую впервые увидел ещё при жизни Шекспира. В какой-то степени жизнь успела сильно измениться за это время, но с другой стороны, всё осталось, как прежде.

«Спасибо», – многозначительно проговорила Скарлет, и Сейдж заметил, что она погрустнела.

Пройдя сквозь толпу зрителей, они вошли в театр и заняли отличные места в первом ряду. Вокруг повисла тишина, как только актёры вышли на сцену, и началась пьеса.

Две равно уважаемых семьи
В Вероне, где встречают нас событья,
Ведут междоусобные бои
И не хотят унять кровопролитья.

На Сейджа нахлынули воспоминания. Он вспомнил, как видел эту пьесу впервые в день премьеры в 1594 году. Он был в театре «Глобус», на берегу Темзы и стоял среди других зрителей, коих собралась целая тысяча. Он вспомнил, какое впечатление тогда произвела на него эта постановка. И вот сейчас, 400 лет спустя, впечатления были так же свежи, как и тогда.