Обречённые на мытарства

Прошло около двух часов с того момента, когда его сын дал о себе знать, а бабки-повитухи всё ещё крутились вокруг роженицы. За закрытыми дверями слышались их шаркающие шаги и приглушённые голоса. В комнату Марка не пускали, хотя он порывался пройти к жене несколько раз.

– Рано ещё, – недовольно пробурчала в первый раз бабка Маруся по отцовской линии. Она вышла из комнаты и захлопнула дверь перед носом Марка.

– Пусть дитё обсохнет, а Евдоха поспит немного. Уморилась бедняга, измучил ее сын, пробираясь на свет божий. Богатырь уродился.

Бабка умолкла на секунду, припоминая, с какой целью вышла из комнаты и, вспомнив, направилась в кухню.

– Да не путайся ты под ногами у меня! – бросила она на ходу. – Дел у тебя нет, что ли? Будет ещё время посмотреть на своё чадо.

Второй раз Марк попытался увидеть сына после завтрака.

– Какой ты неугомонный, Марочко! Спит твоя жинка, и сын твой спит. Говори тихонько.

Показать новорожденного она пообещала ему через пару часов. Бабка Маруся была единственным человеком в семье Ярошенко, которой Марк позволял говорить с собой таким тоном. Он являлся главой семейства, и никому не позволялось спорить с ним или повышать голос. Марку шёл тридцать второй год, но, несмотря на молодость, ему выпало в жизни повидать многое. … Марк отвоевал на фронте за веру в царя и отечество без малого два года. Боевой путь солдата царской армии он начинал в Галиции в августе 1914 года в составе Юго-Западного фронта.

Потом было тяжёлое отступление на восток, холодная и голодная зима в окопах в полусотне вёрст от города Станислава. Русская армия опять пошла в наступление лишь в конце июля 1916 года. На переправе через реку Стоход Марк Ярошенко поймал пулю австрийского солдата.

Главой большого семейства он стал после смерти отца – четыре года назад тот сложил голову на поле брани гражданской войны. Сидор Ярошенко исполнил свой солдатский долг поровну между обеими противоборствующими сторонами. Как на весах он отвесил этот долг, отслужив полгода сначала в белой армии, а затем такой же срок на стороне красных.

Отец служил возницей в обозе и угодил под разрыв снаряда, прилетевшего со стороны белых. Повозка разлетелась вдребезги, коня убило наповал. Сидор Ярошенко получил смертельное ранение, будто в отместку за свой переход к красным.

В гражданскую войну Марк избежал мобилизации. Ещё в 1916 году в результате ранения его списали подчистую. Из госпиталя он вернулся домой с двумя отметинами о войне в виде двух небольших ямок на теле, затянутых тоненькой кожицей. Одна ямка была на спине под левой лопаткой, другая – напротив, на левой стороне груди. Австрийская пуля прошла навылет. Осколок же лишил Марка фаланги большого пальца и полностью оторвал указательный палец на правой руке. Порог родной хаты защитник царя и отечества переступил с Георгиевским крестом на гимнастёрке.

У Марка не было братьев. Три старших сестры давно вышли замуж и жили своими семьями в соседних сёлах. Мать ушла в лучший мир через год после гибели мужа. Все женские дела сейчас лежали на плечах бабки Маруси. Евдоха была у неё в помощницах. Она молчаливо и безропотно исполняла все распоряжения волевой старухи, хотя целая орава собственных ребятишек отнимала у неё уйму времени. Евдохе приходилось ложиться спать позже всех. Но Марк никогда не слышал, чтобы жена роптала на тяготы жизни. За это он и любил её.

Она была из бедной семьи. Ветхая родительская хата под соломенной крышей стояла на отшибе в конце деревни. В полусотне метров от хаты проходила дорога на мельницу. С этой самой дороги и присмотрел однажды себе невесту шестнадцатилетний Марк, сидя в телеге на мешках с зерном. Увидев у колодца худенькую чернобровую дивчину с толстой косой, он сразу потерял покой и сон.

Дуня оказалась моложе Марка на один год. Бабка Маруся не одобряла ранний брак единственного внука с дочерью бедняка и периодически высказывала своё недовольство сыну.

Сидор соглашался с нею, но через полгода, насмотревшись, как изводится от любви Марк, он махнул рукой на всё и направил к Андрею Жалейко сватов.

Так бесприданница Дуня влилась в безбедное семейство Ярошенко.

… Марк отправился на конюшню к волам. На сегодня у него был запланирован выезд в поле – земля уже выстоялась для вспашки, и нельзя было упускать ни дня. Рождение сына спутало ему намеченные планы, однако, он не мог покинуть хату, не увидев новорожденного.

В конюшне Марк застал деда Трифона – отца своего батьки. Тот возился в стойле у вороного жеребца Орлика. Вычистив полы, дед скрёб щёткой холку коня. Орлик вздрагивал, нервно перебирал копытами и косил лиловым глазом на старика. Тот в ответ хлопал коня по хребтине и что-то успокаивающе бормотал любимцу.

– Ну, что, дед? Готов твой Орлик работать?

– А как же? Конечно, готов.

– А волы?

– И волы готовы.

– Хорошо, дед, очень хорошо. Вот взгляну я на сына, и поедем мы с тобой в поле. Земля вспышки требует. Ты как? Согласен?

– Я-то что? Поедем, если требуется. Только проку с меня, как от старого козла – одни убытки.