Обречённые на мытарства

– Странно как-то, – продолжил Марк, делая вид, что не заметил взвинченности Кривошеева.

– Чего тебе странно?

– То, что такой большой начальник в одиночку занимается поимкой бандитов. Неужели больше некому?

– Я бы и тебя ловил самолично, окажись ты в бегах. Нравится мне брать за грудки белобандитов и выводить на чистую воду, – начальник ГПУ самодовольно усмехнулся. – Эти двое – такая же замаскировавшаяся контра, как и ты, Ярошенко. Вот приструню их – займусь тобой, если не прекратишь контрреволюционную деятельность.

– Не понимаю, о чём вы? – удивился Марк.

– Не прикидывайся невинной овцой. В ГПУ поступили сведения, чем ты занимаешься, – со злостью проговорил Кривошеев. – Кто организует религиозные сходки по вечерам? Кто ходит по хатам с агитацией про Бога?

– Кто-то напраслину возводит на меня, товарищ начальник ГПУ. Ничем подобным я не занимаюсь. А вот петь люблю, не отрицаю. Разве это противозаконно? – невозмутимо произнёс Марк.

– Петь-то не возбраняется, – сказал Кривошеев. – Только вот поёте вы, почему-то, не революционные песни, и не гимн интернационала. Ваши песни Бога прославляют, а не советскую власть. А религия – это опиум для народа. Слышал про такое?

– Откуда мне знать? – ответил вопросом Марк.

– Эти слова принадлежат вождю мирового пролетариата – Владимиру Ильичу Ленину, – назидательным тоном сообщил Кривошеев. –Поэтому и церковь в вашем селе закрыли, и попа прогнали. Однако, вам, богомольцам, неймётся. По ночам стали собираться. Молитесь и поёте. Подобные действия – это антисоветская пропаганда и контрреволюционная деятельность. Так что, делай выводы, поп самозваный! Не угомонишься – загремишь в Сибирь.

– Ложные сведения у вас, товарищ начальник ГПУ Беловодского района, – на лице Марка мелькнула безобидная улыбка.

– Я тебе не товарищ, не умничай, – с раздражением выговорил Кривошеев и резко потянул за уздцы. Конь встал на дыбы, захрапел, потом громко заржал. Кривошеев ослабил поводья, опустил коня, тот нервно перебирал ногами на месте.

– Подумай о детях. Ты ведь у них единственный кормилец. Дед-развалюха не сможет заменить тебя, если дело закончится арестом.

– Веру в Бога я держу внутри себя и никого за неё не агитирую, гражданин начальник ГПУ. С ней я мёрз в окопах, ходил в штыковую атаку и только благодаря этой вере остался жив. Так-то вот.

– Тебе виднее, – пробурчал Кривошеев. – Моё дело предупредить. Только знай: поблажек твоему семейству не будет. Не посмотрю, что твой отец был бойцом Красной Армии. Пощады не жди.

Марк промолчал и, опустив голову, направился к волам.

– Стой! – крикнул ему в спину Кривошеев. – Спросить хочу.

Тот остановился, опять обернулся.

– Спрашивай.

– Где ты выучился русскому языку?

Марк усмехнулся, проговорил невесело:

– Учитель был норовистый, вроде тебя. Терпеть не мог, когда с ним разговаривали с примесью украинской мовы. Рефлекс во мне выработал во избежание зуботычин.

– Врёшь, сукин сын! У меня другие сведения, – осклабился начальник ГПУ.

– Какие? – не удержался от вопроса Марк.

– Слышал я, будто ты гимназию окончил, а на фронте сильно хотел стать офицером. Был даже зачислен на учёбу в школу прапорщиков. Только вот примазаться к белогвардейскому стаду тебе помешала австрийская пуля, – Кривошеев злорадно хохотнул.

Ответа не последовало. Марк снова опустил голову, дошёл до покорно стоящих волов и с силой вцепился в ручки плуга.

– А ты, однако, хитрый хохол, – вполголоса прошипел Кривошеев, чтобы Ярошенко его не услышал. – Ничего-о, пройдёт время, и случай подвернётся, чтобы отправить тебя куда-нибудь на перевоспитание. Был бы человек, а провинность всегда отыщется. Людей без греха не бывает.

Начальник ГПУ был осведомлён правильно. Марк Ярошенко действительно окончил гимназию. Он был единственным сыном в семье, и его отец, полуграмотный крестьянин Сидор, приложил все силы, чтобы обучить Марка грамоте. Он отвёз сына на учёбу в Луганск. Гимназию Марк окончил с отличием.

И про школу прапорщиков Кривошеев сказал правду.

…К началу 1916 года положение на фронте сложилось крайне тяжелое. Особенно сложно было на Юго-Западном фронте. Отборные гвардейские полки, преданные царю и Отечеству, несли огромные потери. Их отправляли на самые опасные и тяжёлые участки фронта. Они гибли несколькими сотнями в каждом бою, словно сгорали в адском огне. Кадровых офицеров не хватало, эту нишу военное руководство заполняло грамотными и храбрыми солдатами, направляя их в спешном порядке в школу прапорщиков.

Однажды летом 1916 года на рубеже реки Стоход завязался жаркий бой. Солдаты сходили в атаку за сутки около десяти раз, и каждый раз откатывались назад под плотным огнём австрийских войск.

На рассвете они, израненные и озлобленные, в каком-то отчаянно-диком порыве, с безудержной яростью повыскакивали из окопов и с криками «Ура!» стремительно понеслись на неприятеля.

Австрийцы дрогнули и не смогли устоять неистовству русских солдат, не успели отсечь атакующих ружейным огнём. Завязалась рукопашная схватка. Бой получился быстротечным. Спасаясь от русских штыков, австрийская пехота в панике покинула передний край.