Читаем Обречённые на победу. Ч. 1 - Напарники поневоле полностью

   В этом полёте Алексею было о чём задуматься, ведь они летели на Набиану, а эта планета прославилась на всю Маурану не только как мир отъявленных и самых беспринципных торгашей и контрабандистов, но как сосредоточие всегалактического разврата. Набиана была полиэтническим миром и кто только не избрал эту планету местом постоянного жительства. На ней не жили одни только ксеноиды, славийцы и ещё ледарийцы, которым также были свойственны строгие нормы поведения. Вполне хватало на Набиане и землян, но как раз с ними-то Пиранья не собиралась встречаться. В самом конце полёта майор Блейк прервала долгое молчание и подробно рассказала о том, с кем именно она собирается встретиться на этой планете. У неё на Набиане имелся должник, средних лет мужчина, которому она мало того, что спасла жизнь, так ещё и не дала его врагам свершить над ним позорный для всякого набианца обряд, после которого тень падала на весь род Ол-Свашта Раг-Тусайла. По её словам этого было вполне достаточно, чтобы Старый Олли согласился на что угодно, только бы не стать снова презренным всеми уншем, то есть клятвопреступником.

   Вообще-то в обычаях набианцев было обманывать любого чужака, которому тот не сказал прилюдно ритуальную фразу - "Севенна фаштах набиунш". В вольном переводе это означало - "Мамой и хлебом клянусь", а слово унш, соответственно, обозначало нарушение этой клятвы. Зато набианец не мог обмануть по-крупному точно такого же набианца, как и он сам. Сжульничать по мелочам запросто, а вот подставить под удар своим обманом, никогда в жизни. За это у набианцев даже по решению суду могли казнить, а любое внесудебное разбирательство и подавно заканчивалось позорной, ритуальной казнью поганого унша-клятвопреступника. Тому вспарывали живот, аккуратно, чтобы не убить раньше времени, удаляли желудок и кишечник, после чего засыпали в опустошенное брюхо пару лопат земли, зашивали брюшину и закапывали живьём, приговаривая - "Набиан тар фаштах лур унш", что означало - "Жри землю вместо хлеба, поганый обманщик". Мариам, пролетавшая как-то раз на флайере мимо небольшой рощицы, увидела, что четверо здоровенных типов вовсю метелят рядом с большой ямой, очень похожей на могилу, Старого Олли, которого она уже немного знала, а пятый, редкостный жулик и жуткий обманщик, выступает в качестве советчика.

   Женщины на Набиане почти не высовывают носа из дома, так как у набианцев повсеместно в ходу правила жесточайшего домостроя пополам с шариатом. Хотя этот мир нельзя назвать диким и отсталым, никуда, кроме науки и искусства, набианцы своих женщин не пускают. Сцена у них, как и любое научно-исследовательское заведение, отгорожено от всех прочих мужиков толстым и очень прочным, из бластера не прошибёшь, стеклом. В общем глазеть глазей, а ручонки не распускай. Женщинам из других миров набианские указы не приказы и потому они вольны поступать, как им угодно, но тогда и к ним набианцы, а они хотя и не являлись людьми, были даже ближе к ним, чем ледарийцы, относились, как к мужчинам. В общем если бы не специальные боевые навыки майора Блейк и её огромная для женщины физическая сила, то ей мало того, что избили бы до полусмерти, когда она стала заступаться за Ол-Свашта Раг-Тусайла, так ещё и могли запросто оприходовать. Однако, эти ребята просто не поняли, на кого нарвались и вместо того, чтобы объяснить Пиранье, почему они решили свершить над её знакомым обряд "Хартар унш", набросились на неё и уже через пару минут все пятеро оказались в вырытой же ими могиле. Тем самым она, не зная ничего о нравах набианцев, спасла Старого Олли не только от мучительной смерти, но и отвела угрозу проклятья от всего его многочисленного рода торгашей и жуликов.

   Если до этого момента с ней никто не хотел иметь дела, хотя Пиранья и привезла на Набиану чуть ли не два пуда первосортного кокаина, до которого были так охочи набианцы, то с того дня у неё всё сразу же наладилось. Сыграло тут свою роль и то, что Ир-Вошур Бал-Регим наехал на Старого Олли в общем-то без особых на то причин, ведь тот всего-то и сделал, что ободрал его ронш-куларт, игру наподобие земных нардов, с помощью телеуправляемых игральных костей, хитро замаскированных под старинные игральные кости. В общем за такие шалости на Набиане не принято убивать. То, что все пятеро незадачливых мстителей в итоге оказались в той самой яме, которую они выиграли для врага, выставило их посмешищами на весь Тургаш-Нарил, богатый пригород Аравай-Нарил-Набиана, столицы Набианы. С того самого дня Пиранья, которая побывала на этой планете под видом колумбийки Сильвии Эсперансы, якобы владевшей тайными плантациями коки и подпольной лаборатории по изготовлению кокаина, были открыты все двери в столице. Ну, а то, что она привезла на Набиану довольно-таки крупную партию наркотиков, вообще мало кого интересовало. Раз землянка сумела их спрятать от таможенников, значит всё нормально, она смело может их продавать.

Перейти на страницу:

Все книги серии Русский путь

Л. Н. Толстой и Русская Церковь
Л. Н. Толстой и Русская Церковь

Настоящая статья была написана по просьбе г. редактора журнала "Revue contemporaine" — для ознакомления с вопросом о Толстом и Русской Церкви западноевропейских читателей. К такому уху и уму она и приноровлена — подробностями своими, тоном своим, мелочами. Но тезисы, в ней высказанные, суть в точности мои тезисы. Русская Церковь в 900-летнем стоянии своем (как, впрочем, и все почти историческое) поистине приводит в смятение дух: около древнего здания ходишь и проклинаешь, ходишь и смеешься, ходишь и восхищаешься, ходишь и восторгаешься. И недаром — о недаром — Бог послал Риму Катилину и Катона, Гракхов и Кесаря… Всякая история непостижима: причина бесконечной свободы в ней — и плакать, и смеяться. И как основательно одно, основательно и другое… Но все же с осторожностью…Или, может быть, даже без осторожности?И это — может быть. История не только бесконечна, но и неуловима.Статья была переведена на французский язык редакциею журнала; русский ее оригинал печатается теперь впервые.В. Р.С.-Петербург, 25 сентября 1911 г.

Василий Васильевич Розанов

Публицистика / Документальное
В. В. Маяковский. Облако в штанах. Тетраптих
В. В. Маяковский. Облако в штанах. Тетраптих

Родился в Москве в семье управляющего Старо-Екатерининской больницей.Стихи Большаков начал писать рано, с 14-ти или 15-летнего возраста. Примерно в это же время познакомился с Р'. Брюсовым. Еще гимназистом выпустил свою первую книгу — СЃР±орник стихов и РїСЂРѕР·С‹ «Мозаика» (1911), в которой явственно чувствовалось влияние К. Бальмонта.Р' 1913В г., окончив 7-СЋ московскую гимназию, Большаков поступил на юридический факультет Московского университета, и уже не позже сентября этого же года им была издана небольшая поэма В«Le futurВ» (с иллюстрациями М. Ларионова и Н. Гончаровой), которая была конфискована. Р' издательстве «Мезонин поэзии» в этом же году был напечатан и стихотворный СЃР±орник поэта «Сердце в перчатке» (название книги автор заимствовал у французского поэта Р–. Лафорга).Постепенно Большаков, разрывавшийся между эгофутуризмом и кубофутуризмом, выбрал последнее и в 1913–1916В гг. он регулярно печатается в различных кубофутуристических альманахах — «Дохлая луна», «Весеннее контрагентство муз», «Московские мастера», а также в изданиях «Центрифуги» («Пета», «Второй СЃР±орник Центрифуги»). Большаков стал заметной фигурой русского футуризма. Р' 1916В г. вышло сразу два СЃР±РѕСЂРЅРёРєР° поэта «Поэма событий» и «Солнце на излете».Но к этому времени Большаков уже несколько отдалился РѕС' литературной деятельности. Еще в 1915В г. он бросил университет и поступил в Николаевское кавалерийское училище. После его окончания корнет Большаков оказался в действующей армии. Р'Рѕ время военной службы, длившейся семь лет, РїРѕСЌС' все же иногда печатал СЃРІРѕРё произведения в некоторых газетах и поэтических сборниках.Демобилизовался Большаков в 1922В г. уже из Красной армии.По словам самого Большакова, он«…расставшись с литературой поэтом, возвращался к ней прозаиком… довольно тяжким и не слишком интересным путем — через работу в газете…». До своего ареста в сентябре 1936В г. Большаков издал романы «Бегство пленных, или Р

Константин Аристархович Большаков

Критика

Похожие книги