Обречённый на любовь

Калинов сжал кулаки, сделал шаг вперед, остановился.

Зяблик еще раз ухмыльнулся:

— Ну давай! Давай! Бей! Ты же у нас МУЖЧИНА!

Калинов замахнулся. Зяблик не опускал глаз, не зажмуривался. Смотрел с обреченностью, но без страха. И Калинов опустил руку: настоящее желание воевать так и не возникло. Это стало откровением. Еще вчера он вполне мог бы убить Зяблика, если бы обнаружил его в соседнем номере. Но с тех пор что-то произошло.

— И все? — сказал Зяблик. — Слабо!

Да сгинь ты, подумал Калинов. И Зяблик сгинул. Калинов оторопел. О Боже, подумал он, неужели мне возвращают волшебную палочку? Но за что?.. Неужели только за то, что я переспал сегодня с двумя девчонками?

Он представил себе джамп-кабину. Однако серый туман вокруг не сгустился. Если ему и возвратили волшебную палочку, то, видимо, лишь маленький ее кусочек. Или только на одно желание. И тут его осенило. А почему ты так рвешься отсюда, сказал он себе. Разве ты пришел сюда для того, чтобы при первой же возможности уйти? Хотя нет!.. Скорее так: разве тебя впустили для того, чтобы по первому же желанию выпустить? Вот только как там Марина?.. Ребята, конечно, найдут что соврать, но все-таки…

Он обернулся. Над ним нависало мрачное здание гостиницы. Сгинь, подумал он. Гостиница исчезла. Явись, подумал он. Гостиница возникла из небытия. Сгинь, снова пожелал он. Здания как не было.

— Джос! Явись!

— Чего надо? — сказал Джос. Он улыбался.

И Калинов тоже улыбнулся.

— Скажи мне, Джос… Зачем сегодняшняя ночь оказалась… такой, какой оказалась?

— Откуда я знаю? Наверное, ты хотел, чтобы она шла по этому сценарию. Спроси себя. А еще лучше — свою жену.

— Да как я могу ее спросить, если вы ее где-то прячете! — взорвался Калинов. — Сколько мне еще ходить по кругу за этой чертовой звездой?

— А ты не ходи по кругу. Иногда путь по лестнице ближе.

— Но где эта лестница? Я до сих пор не видел ни одной ее ступеньки!

— Иногда и постель является ступенькой, — сказал Джос. И исчез.

— Куда?! — взревел Калинов. — Джос! Явись!

Ни звука, ни шороха. Вокруг стоял безмолвный лес, а перед глазами сияла «Вифлеемская звезда», равнодушная, как труп.

— Ну нет, — сказал Калинов. — Больше я за тобой не пойду. Ты указатель для дураков, а я стал умным. Или хотя бы попытаюсь им стать.

Он сел на обочину и спустил ноги в сухую придорожную канаву.

Так что же изменилось со вчерашнего дня? — спросил он себя. Впрочем, нет… Не со вчерашнего, а с позавчерашнего. Прошлой ночью я из-за Виты сломал двери, а этой…

— Вита! — прошептал он. — Явись, пожалуйста!

— Я здесь, — сказала Вита-горничная.

— И я, — сказала Вита-официантка.

Он медленно поднялся на ноги, успокоил заколотившееся ни с того ни с сего сердце. Они стояли перед ним в тех самых блузках и юбках, которые он собственноручно содрал ночью с их горячих тел.

О Боже, сказал себе Калинов. Ты забыл, как выглядит сейчас твоя собственная жена. Теперь перед тобой все время будут эти двое. И неизвестно еще, чье желание их материализовало. Может быть, твое. И только твое!

Они смотрели на него серьезными зелеными глазами, источавшими любовь и обожание.

— Зачем вы остались со мной ночью?

— Ты муж, — сказала горничная.

— И ты хотел этого, — добавила официантка. — Разве можно было отказаться?

Калинов огляделся. Тепло, хорошо, за канавой травка сухая, мягкая.

А может, ЭТО и есть ключик, подумал он. Тот самый, что открывает все замки.

Он подхватил на руки горничную. Она закрыла глаза. Он перешагнул канаву и положил девушку на зеленый ковер. Потом шагнул обратно, подхватил вторую. Она глаз не закрыла. Он положил официантку рядом с горничной и начал расстегивать пуговицы ее белой блузки.

Как ни удивительно, но ключик сработал. Во всяком случае, когда чаша любви была снова испита на троих, Калинов пожелал. Тут же девочки исчезли, а вокруг него сгустился серый туман, и Калинов обнаружил себя в знакомой джамп-кабине. Карманы комбинезона оттопыривались оружием и приборами приятная, слегка забытая за дни метаний тяжесть. Он снял с головы защитный шлем и вышел из кабины.

Милбери оказался на месте. Удивленно посмотрел на шефа.

— Как это вы разбежались с Довгошеем?

Калинов развел руками.

— Он пошел к себе, — сказал Милбери.

Калинов опешил:

— Подожди-ка… А какой сегодня день?

Теперь опешил Милбери:

— Как это — какой день? Что с тобой, шеф? — Тут он заметил щетину на щеках Калинова, присвистнул: — Это что же получается?..

— Когда мы с Довгошеем отправились на задание? — оборвал его Калинов.

— Думаю, минут пятнадцать назад… Во всяком случае, и десяти минут не прошло, как Довгошей явился ко мне и доложил, что вы прыгнули, а он по неизвестной причине застрял.

Калинов плюхнулся в кресло, грохнул на пол шлем и облегченно вздохнул:

— Ну и слава Богу!

Однако, это что-то новое, подумал он. В Дримленде, помнится, время текло синхронно с земным.

— Куда тебя занесло? — спросил Милбери.

— Вряд ли я смогу объяснить…

— А почему Довгошей остался?

— Черт его знает! Похоже, туда пускают только меня…

— Дело «Нахтигаль» за номером два?

Калинов откровенно пожал плечами, потом сказал: