Обречённый на любовь

— Разумеется, под мою ответственность! — Калинов набросал на листочке группу цифр. — Вот ее генокод. Поставь немедленно.

Милбери забрал листочек и молча вышел.

Что ж, голубчики, подумал Калинов, поглядим, чья возьмет! Я никому не позволю хватать себя за горло!

Как и вчера, Вита встретила его на пороге.

Ничего я ей пока не скажу, решил Калинов и отрицательно помотал головой.

Вита вздохнула — продырявленная надувная игрушка! — отвернулась. Калинов сделал над собой усилие и обнял ее. Вита не отпрянула, но и не прильнула к мужу. Словно простенькая, бесчувственная кукла…

— Вообще-то кое-какие события произошли, — неожиданно для себя проговорил Калинов. — За нее потребовали выкуп.

Они прошли в столовую.

— И что? — спросила Вита с надеждой.

— А ничего! Деньги я перечислил, но они их не взяли.

Вита села на стул, задумалась.

— Может быть, это чья-нибудь шутка? — спросила она после некоторых размышлений.

— Хороша шутка! Хотел бы я посмотреть на человека, который способен так шутить!

— Взгляни в зеркало!

Калинов вытаращил глаза:

— Что ты имеешь в виду?

Вита встала, выпрямилась, вскинула голову.

— Вспомни Дримленд. — Голос ее зазвенел металлом. — Если бы ты остался стариком, это тоже была бы шутка. Только мне было бы совсем не смешно…

— Но ведь так же не случилось! — воскликнул Калинов.

— Не случилось… Только планировать заранее то, что произошло, ты не мог. А значит, с самого начала «шутил»…

Боже, подумал Калинов. Ведь столько лет прошло, а она помнит. Все-таки я, наверное, никогда не научусь понимать их, этих женщин.

— Ты не подумай, — продолжала Вита, — что я собираюсь осыпать тебя упреками. Просто в таких делах возможны самые различные «шутки».

В каких это делах, хотел поинтересоваться Калинов и вдруг вспомнил вопрос, заданный ему Милбери. «Которую?..» Черт возьми, сказал он себе. Неужели она? Хорошенькое дело!..

Он медленно приблизился к жене, взял ее за руку. Рука была холодная. Как у зомби.

— А скажи, — проговорил он, глядя ей прямо в глаза, — ты бы смогла так пошутить?

Вита грустно улыбнулась:

— Лет двадцать назад смогла бы. Теперь уже нет. Возраст не тот… Голос ее дрогнул, она отвернулась.

Но он понял, о чем она не договорила. Спина стала пониже, а чувства пожиже… Он уронил ее руку и опустил голову. Вита тут же ушла на кухню.

Нет, сказал он себе, конечно, это не она. Но лет двадцать назад, точно, смогла бы. Правда, лет двадцать назад мысли о второй жене мне и в голову не приходили…

Он поднялся наверх, переоделся. Потом зашел к Женьке, поиграл с ним в морской бой.

К ужину вернулись из города старшие дети.

Ужинали молча. Вита не поднимала глаз от тарелки. Сельма, взявшая на себя обязанности официантки, время от времени с удивлением поглядывала на мать. Даже Женька, чувствуя настроение взрослых, вел себя за столом на редкость примерно.

Когда приступили к чаю, Сельма спросила:

— Кто-нибудь наведывался к маме-два?

— Я был, — сказал Калинов.

Сельма повернулась к Вите:

— А ты, мама?

Вита наконец подняла голову:

— Я тоже была… Вместе с папой.

— И как она? — спросил Сережка.

— Все хорошо, — сказал Калинов. — Через день-другой ее отпустят домой.

— Да, через день-другой ее отпустят домой, — эхом подтвердила Вита.

Все несколько оживились. Женька было заныл: «Хочу к маме-два-а-а!» но его пристыдили, засомневались, мужчина ли он с этаким нытьем, после чего парень взялся доказывать, что он мужчина, согласившись отвезти на кухню грязную посуду. Чаю он не хотел, хотел мороженого.

— После ужина я обязательно закажу тебе мороженое, — пообещал Сережка.

Допили чай, убрали со стола.

— Кто еще будет мороженое? — спросил Сережка.

Взрослые отказались, Сельма — как почти взрослая, — тоже.

— Мама, мне нужно с тобой поговорить, — сказала она.

Дамы удалились наверх, Сережка с Женькой направились к рисиверу за мороженым. Впрочем, через минуту они вернулись, неся каждый по приличной порции орехового. Калинов пошел на кухню. Конечно же, Женька оставил посуду на сервировочном столике. Калинов зарядил посуду в мойку и сел на стул. Внезапно навалилась неподъемная усталость. Словно на плечи угнездили земной шар.

Чуть слышно звякала посуда, в столовой переговаривались сыновья. Потом там все затихло: наверное, парни отправились к себе. А потом на кухню заглянула Вита, села рядом с Калиновым, прислонилась к его плечу.

— Мне кажется, Сельма что-то подозревает, — сказала она чуть слышно.

— С чего ты взяла?

— Она так странно смотрела на меня, когда мы разговаривали… Словно думала совсем о другом.

— А о чем вы разговаривали?

— О ее кавалерах. Девочку беспокоит, что она не может решить, кто ей больше нравится.

Калинов улыбнулся — земной шар свалился с плеч, — встал и принялся доставать из мойки высушенную посуду. Вита продолжала сидеть. Когда он сложил посуду в буфет, она вдруг спросила:

— Саша, неужели ты подумал, что я и в самом деле могла?..

— О чем ты? — Калинов медленно повернулся к ней. Как цветок к солнцу.

— Ты прекрасно знаешь, о чем! — Солнце было настойчиво.

— Нет, конечно! — соврал Калинов. — Глупости какие!

— Нет, не глупости, — сказала Вита равнодушно. — Ты подумал, я знаю. Раньше бы так не подумал.