Обрекающая. Колдун. Последний обряд

Этой осенью Мудрые решили, что зима будет суровой, хотя даже наполовину не угадали насколько. Дегнаны, правда, все равно запасали куда больше, чем считали необходимым. Просто разумная предосторожность.

В последний раз Марика улизнула к пещере Махен в пасмурный серый день с мокрым и холодным северным ветром. Мудрые спорили, пахнет эта погода снегом или нет и чьим болям в суставах и лапах можно больше доверять. В этот день Пошит жаловалась на тысячи своих болячек, так что вряд ли ей удалось бы подняться, и уж тем более гоняться за щенками по холмам и долинам.

Марика ушла одна. Хорват засадил Каблина скрести шкуры — занятие, которое тот ненавидел, почему Хорват его и заставил это делать. Чтобы научить: каждый должен делать работу, которую ненавидит, не хуже той, которую любит.

Для Марики это была просто пробежка по лесу и несколько часов на склоне напротив пещеры Махен в попытках своими новыми чувствами нащупать ту спрятанную в земле тень. Попытки оказались безуспешными, и она пустилась в обратный путь, останавливаясь время от времени сорвать орех, который древесные жители проглядели. Она щелкала орехи зубами и выедала сладкую мякоть. В одном месте она заметила редкий, поздно цветущий лекарственный кустарник и подобрала охапку упавших веток, чтобы не сказали, что она полдня потеряла совсем зря. К воротам она вернулась в сумерки.

Там ждал Замберлин, почти спрятавшийся в тень.

— Где тебя носит? — зашипел он. — Давай быстро к ма, пока тебя никто не видел.

— Чего стряслось? — спросила Марика. Видно было, что он дрожит, что боится, и боится не за себя. — В чем дело, Замби?

— Давай лучше к ма. Пошит клянется, что ты пыталась ее убить.

— Как?

Она сперва даже не испугалась, только удивилась.

— Говорит, ты спихнула ее со скалы Стапен.

Вот тут появился страх. Но тоже не за себя. Если кто-то толкнул Пошит, это мог быть только…

— А где ма?

— У дверей избы Герьен. Похоже, она тебя ждет. Только не говори, что я тебе сказал.

— Не бойся.

Марика вошла в стойбище, сбросила свой груз в ближайшую кучу хвороста, поглядела, где ма, и пошла прямо к ней. Теперь она боялась, но больше за Каблина, чем за себя.

— Ма?

— Ты где была, Марика?

— В лесу.

— Где в лесу?

— Возле пещеры Махен.

Скилдзян удивилась.

— Что ты там делала?

— Хожу туда иногда. Когда хочу подумать. Там больше никого нет. Я хеннал нашла.

Скилдзян впилась в нее взглядом:

— Мимо скалы Стапен проходила?

— Нет, ма. Я слыхала, что говорит Пошит. Она же сумасшедшая, ты же знаешь! Она же хочет…

— Чего она хочет, я знаю, щена. Ты что, решила, что ты охотница и доберешься до нее прежде, чем она до тебя?

— Нет, ма.

Скилдзян прищурилась. Марика решила, что ма ей поверила, но и заподозрила, что Марика знает больше, чем говорит.

— Ма?

— Да?

— Можно мне сказать? Я бы предложила, пусть Грауэл или другая такая же искусная охотница проследит мой путь по запаху.

— Нет необходимости. Я уверена, что ты к этому отношения не имеешь.

— Она сильно разбилась, ма? Или притворяется?

— Половина на половину. Нет сомнения, что она упала. Но у нее хватило здоровья добраться до дома и поднять вонь. Очень неумелое покушение — если это было покушение. Я склонна считать, что это просто ее неловкость. Хотя зачем мете ее возраста лезть на скалу Стапен, мне не понять. Ладно, теперь иди. Пару дней держись подальше от Пошит.

— Ясно, ма.

И Марика тут же пошла искать Каблина. Нашла она его там, где оставила. Она собиралась на него напуститься, но не успела оскалиться, как Каблин поднял голову и тихо спросил, чтобы никто больше не слышал:

— Как же ты так лопухнулась, Марика? Почему ты ей не разбила череп булыжником или чем еще, когда она лежала внизу?

У Марики перехватило дыхание. Каблин думал, что это она? Она растерянно промычала, что вообще не трогала Пошит, и отошла.

Только на следующий день у нее закралось подозрение. Тогда уже не могло найтись ни следов, ни улик. А Каблин неколебимо отрицал, что имеет к этому какое-то отношение, хотя Марика могла выделить период, когда его никто не видел в стойбище. У неге не было алиби. Но Марика не настаивала. Каблина, мужчину, могли бы осудить и по косвенным уликам.

Со временем даже Пошит начала подумывать: а не примерещилось ли ей? Но будь этот случай и плодом воображения, он подпитал ее ненависть, бессознательный страх, решительность. Марика стала бояться, как бы не пришлось и в самом деле что-то решать насчет шаманки.

К счастью, среди Дегнанов стало крепнуть мнение, что Пошит выживает из ума. К тому же среди Мудрых сумасшедшая вражда и мания преследования всегда были в порядке вещей.

Марика изо всех сил старалась не попадаться на глаза шаманке. А когда зима принесла такие беды, что и помыслить было нельзя, даже Пошит слегка смягчилась ради противостояния стаи и внешнего мира.

Глава четвертая

1