Обрести крылья

– Предполагаю, что да. Такое не осталось бы без его внимания, в любом случае… когда мы с ней оказались лицом к лицу, я увидел то, что долгое время изучал. В ее глазах. Последствия сильнейшего ментального воздействия на сознание иртхана.

– А…

Я даже не представляла, что сказать, если честно.

– После того как правящий Ферверна продолжительное время был под воздействием, мягко говоря, психопата, стали изучать все возможные проявления – как внешние, так и внутренние – продолжительного ментального приказа, отданного иртхану. Одним из признаков было взрезание пламени. Это когда в пламя иртхана вплетается чужое, остаточное после ментальной атаки, все еще продолжающей работать. Проявляется оно крупицами чужеродной силы в родной, то есть если у иртхана ледяное пламя, а у атакующего алое, это будут алые искры. Если истинное, то оранжевые, и так далее.

– И? Что ты видел?

Я почему-то замерла, забывая дышать. Сама не знаю, почему зацепилась за «истинное пламя» и мысли о Бене. Нет, мне не хотелось думать, что он ко всему этому причастен, но после всего, что случилось… рассказ Ардена казался нереальным, хотя, если уж говорить прямо, нереальность – это я, тем не менее я существую. Не человек, не иртханесса. Вообще непонятно кто.

– Черные. Черные искры.

Когда Арден это произнес, я вздрогнула. Во-первых, потому что слишком ушла в себя, а во-вторых…

– Разве существует черное пламя?

Он посмотрел в сторону, как будто искал ответ на стене, потом снова взглянул на меня.

– Существует. У глубоководных драконов.

Ладно. Предположим, я даже сейчас не стану удивляться: мне, как результату неизвестного эксперимента, не положено.

– Глубоководных фервернских же нельзя подчинить. Насколько я знаю, не существует ни одного иртхана с таким пламенем.

– Не существует, – подтвердил Арден. – Точнее, не существовало, это попытался изменить Гранхарсен.

Тот, который сошел с ума, а не тот, который делает шоу, да.

– Но его постигла та же участь, что и всех до него.

– Всех?!

– Лаура, ты зря думаешь, что попытки влить себе кровь глубоководных никогда не предпринимались. С самого начала времен, когда шаманам впервые это удалось, люди основательно взялись за всех драконов. Вот только именно глубоководные давали такой побочный эффект. Безумие.

– Я не претендую на очень хорошее знание истории иртханов, но… разве такое возможно в принципе? Как вообще можно было влить себе кровь глубоководного, если они живут под водой, и… мягко говоря, никак никому не подчиняются?

Арден улыбнулся.

– А как, ты думаешь, первые шаманы стали иртханами?

Я пожала плечами.

– Понятия не имею. Развели костерок с травкой, драконы прибалдели, и они выкачали из них кровушку?

– А потом прилетели и убили всех, кто это сделал, если продолжать твою историю. Ты же знаешь про общую память драконов?

Если вспомнить историю Бена, то да. Ему до сих пор нельзя соваться в пустоши из-за того, что сделал его отец, но как же тогда…

– Погоди! – Я натянула одеяло повыше, чтобы сесть. Несмотря на то что на мне была сорочка (кстати, я не хочу думать, кто меня переодевал, не хочу и не буду, и откуда она взялась – тоже!), показываться в ней Ардену не хотелось. – Ты говоришь, что драконы добровольно делились кровью?

– Именно так, Лаура. Они выбирали тех, кому отдать свою кровь. Свое пламя. Свое наследие.

Оу.

– Можно выманить дракона, можно отдать ему приказ, прокачать свою силу и стать врагом на тысячелетия. А можно было сделать, как поступали шаманы. Обрести доверие и пламя, которое отдали тебе добровольно. Насилие над пламенем и драконами никогда ничем хорошим не заканчивалось. И это еще одна причина, по которой я сказал тебе, что, возможно, был не прав.

Я пристально посмотрела на него.

– Торн душит своего дракона. Он обернулся, чтобы лететь к тебе, но он постоянно пытается его контролировать и подавлять. Ничем хорошим это не кончится, и это уже началось. Его рука – это только начало. Я рассчитывал, что все изменится, когда ты вернешься, но я ошибался.

Арден замолчал, и я тоже. Даже под теплым покрывалом кожа покрылась мурашками. Я смутно представляла, как происходит взаимодействие в тандеме иртхан – дракон, но если Арден прав, если предположить, что они – единое целое, то Торн просто убивает часть себя, когда подавляет свою вторую суть.

Почему он так делает?!

Я чуть было не спросила это вслух, но поняла, что не Ардену отвечать на этот вопрос. Зато он мог ответить на другие.

– Почему сила глубоководных сводит с ума?

– Потому что это пламя слишком мощное для тела человека или даже иртхана. Его можно выдержать, только будучи в драконьей форме. Но, как ты понимаешь, если постоянно находиться в другой форме, ничего не останется от человеческого сознания.

То есть тот, кто сделал это с Эллегрин, либо псих, либо глубоководный дракон. Учитывая, что глубоководному дракону политика до лампочки, остается вариант первый. В результате мы получаем Гранхарсена дубль два, который был совершенно неубиваемый и которого с трудом побороли три дракона. Точнее, три иртхана, обернувшиеся драконами, но сути это не меняет.