Обрести крылья

– Торн. – Он вышел следом за мной почти сразу. Посмотрел на мергхандаров, и я кивнул:

– Оставьте нас.

Стоило им скрыться за поворотом, Арден внимательно вгляделся в мое лицо.

– Тебе надо на повторную гибернацию.

– Мне надо, чтобы она пришла в себя.

– Я знаю. Но у тебя сильное перенапряжение, и я не хочу, чтобы ты однажды свалился на пресс-конференции. Или слегка покрылся чешуей. В связи с вновь открывшимися обстоятельствами, конечно, не все с визгом разбегутся, но не думаю, что ты планируешь таким образом реализовать свой новый имидж.

– Кто бы говорил. – Я усмехнулся. – Тебя вытащили с того света, а ты побежал спасать мир.

– Не мир, а ее. Лауру Хэдфенгер. – Он стал серьезным. – И я сделаю все, что от меня зависит, чтобы она пришла в себя. Но если я упаду, я уже ничего не сделаю. Точно так же, как и ты, Торн.

– Что-то похожее ты говорил мне вчера.

– А ты думаешь, что бой с глубоководным пройдет без последствий? Не считая всего остального.

– Я сам несколько… глубоководный, – хмыкнул я.

– И это нам еще предстоит изучить. Но сейчас…

– Хорошо. Готовь капсулу гибернации.

– Что?

У Ардена вырвалось это на автомате: видимо, он не думал, что я так быстро сдамся. Что касается меня, я просто был не готов возвращаться домой. Ни в пентхаус, ни тем более в резиденцию – туда, где все дышало ею, но ее больше не было.

Ардену я об этом не стал говорить. Я даже сам не стал концентрироваться на этой мысли, просто направился в отсек гибернации. Пребывавший в легком шоке друг ничего не стал спрашивать, а когда надо мной закрылась крышка и заработала вентиляция, я не просто заснул, как это было обычно. Я отключился с радостью, оставившей меня в черной бесконечной тишине, где не было ничего. В том числе мыслей о ней, но и меня тоже больше не было.

На следующий день, после обеда, я поехал в Бельвенхарт. Петер с женой встретили меня очень холодно, но ничего удивительного в этом не было. Так же как в вопросе Эллегрин:

– Зачем ты пришел?

Она тоже осунулась. Похудела. Нет, Эллегрин всегда оставалась Эллегрин: кажется, она следила за собой даже в тюрьме, но сейчас я отчетливо понимал, как нелегко ей пришлось. Насколько ей пришлось нелегко.

– Элль, ты сама верила в то, что случилось. Все остальное сделал Крейд.

– Я больше не Элль. По крайней мере, для тебя. – Она обхватила себя руками и обернулась. – Мне не нужны твои оправдания.

– Я не оправдываюсь. Я хочу объяснить.

Эллегрин усмехнулась.

– Странное дело, Торн. Раньше ты никогда и ничего не объяснял. Не утруждался такими мелочами, не делал исключения даже для тех, кто был рядом долгие годы. Знаешь, что я тебе скажу? Я могу простить то, что ты запихнул в тюрьму меня. Но Арден?! – Она покачала головой. – Он с тобой работает. Я знаю. И я не представляю, что творится у него в голове, если он тебя не послал. После всего.

– Возможно, он просто знает чуть больше.

– Например? – Ноздри ее раздулись, а глаза сверкнули. – Что ты запихнул его в тюрьму, руководствуясь высшими мотивами… дай угадаю, потому что он отказался выполнять твой приказ? Или потому, что? Потому что что, Торн? Давай, объясни мне! Ты же пришел объяснить.

– Потому что я сходил с ума без нее.

Эллегрин покачала головой.

– Ты сходил без нее с ума и вышвырнул ее семью из страны? Странная у тебя любовь, Торн. Ты, наверное, не в курсе, но любовь – это не когда сходишь с ума по тому, что разрушил, а когда веришь в тех, кого любишь, даже когда против них целый мир и они сами.

Она передернула плечами и отвернулась.

– Уходи.

Ее профиль подчеркнуло солнце, Эллегрин чуть нахмурилась. Она ненавидела морщины, поэтому всегда избегала такой мимики, но сейчас продолжала так стоять, сдвинув брови.

Разумеется, я никуда не ушел. Подошел ближе.

– Ты права, – сказал, глядя на Бельвенхарт. – Но, когда я высылал ее семью из страны, я любить не умел. Я тогда ни в кого не верил. Ни в нее. Ни в тебя. Ни в Ардена. Но в первую очередь я не верил в себя.

– Тебе не с кем больше поговорить, Торн? – Она метнула в меня яростный взгляд.

– Я бы очень хотел поговорить с тобой, Эллегрин, но, судя по всему, нормального разговора у нас не получится. Я здесь не только за этим.

– Тогда зачем?

– Хочу вернуть тебе твою свободу. – Я кивнул на диванчик. – Присядешь?

Эллегрин неверяще взглянула на меня.

– Ты узнал, как снять отложенный приказ? Узнал слово, которое может меня убить?

– Да.

Ей рассказали о том, что произошло, буквально сегодня утром. О том, что она на самом деле не имеет отношения к организации того, что произошло в «Алой ленте». Одним из важнейших пунктов в допросе Кроунгарда было раскрытие того, что сделали с Эллегрин, и вчера Роудхорн передал мне всю информацию. Сразу после встречи с Халлораном, по пути в клинику Ардена я созвонился с Петерфъерном. Дочь пока жила у них – на время домашнего ареста, – и я посоветовал максимально мягко до моего появления ввести ее в курс дела. Правда, о том, что собираюсь делать, не сказал.

Я даже Ардену об этом не сказал, потому что вернуть Эллегрин жизнь и свободу я должен был лично. Точно так же, как впоследствии публично должен был снять с нее все обвинения.