Обрести любимого

Уже в течение многих месяцев все золотые, серебряные и медные монеты, проходящие через казначейство, обрезались группой немых рабов, привезенных специально для этого. Большинство монет, находящихся сейчас в обращении, не соответствует их истинному весу. Как следствие, купцы взвешивают монеты, получаемые при каждой покупке. Товар, стоивший один динар, может стоить уже два или три динара, если в монете не хватает веса. Люди очень рассержены. На прошлой неделе около Нового дворца было несколько небольших выступлений. Я подозреваю, что именно поэтому визиря завтра требуют во дворец.

— О Аллах! — воскликнула Латифа Султан. — Моему брату и его матери должно быть стыдно делать такое! Я не виню людей за то, что они возмущаются. Если хлеб обычно стоит одну монету, и это все, что у вас есть, должно быть, ужасно смотреть, как ваши дети голодают только из-за того, чтобы у султана было больше золота. Неужели ничего нельзя сделать, Эстер Кира?

— Сниженный курс денег должен быть выправлен, моя принцесса, и это должно быть сделано быстро. Теперь, когда народ начал выражать недовольство, это будет сделано. Султан не может допустить анархии в своей столице. Однако, зная Мехмеда, я думаю, что он найдет способ, который не будет стоить ему ни гроша. — Старуха хмыкнула. — Теперь я хочу показать вам жену Льва, чтобы вы узнали ее завтра, когда она придет во дворец. Я не хочу, чтобы она чем-нибудь отличалась от других и привлекала к себе внимание в вашем дворце. Все торговки должны выглядеть одинаково, как бобы в стручке, без каких-либо отличий, которые могли бы припомнить наблюдательные женщины, ищущие способа выслужиться перед Хаммидом или вашим мужем, или честолюбивые евнухи, желающие занять место Хаммида.

Эстер Кира хлопнула в ладоши. По ее сигналу появилась старая служанка. Эстер кивнула женщине, которая поклонилась и вышла из комнаты, вернувшись через минуту с молодой девушкой. Девушка ничего не сказала, но вежливо поклонилась принцессе.

— Вы узнаете ее, Латифа Султан? — спросила Эстер Кира, когда девушка со служанкой вышли из комнаты.

— Узнаю, — последовал твердый ответ.

— Хорошо! Теперь вы должны идти, чтобы ваш визит не посчитали затянувшимся, — сказала старуха. — Я благодарю вас за помощь в этом деле, Латифа Султан. Мы всегда были друзьями. Я не хочу быть свидетелем того, как визирь потеряет все просто из-за своей похоти.

— В этом мы союзники, Эстер Кира, — ответила принцесса. — Англичанка напоминает клинок из самой лучшей кованой толедской стали. Чика никогда не получит от нее того, что хочет, и в конце концов поймет это. Я содрогаюсь от мысли, что он может сделать с бедной женщиной от гнева и разочарования. Не хочу, чтобы на моей совести была жизнь невинного человека, но так будет, если я не помогу вам. — Латифа Султан встала с дивана. — Прощайте, дорогая Эстер Кира, — сказала она. — Я очень скоро навещу вас снова. — Улыбаясь, она нагнулась и поцеловала ее.

Эстер Кира смотрела ей вслед. Потом окликнула евнуха:

— Якоб? Где ты, бесполезное создание? Нам предстоит многое сделать!

Пока паланкин с принцессой плыл вниз по холму в город по направлению к дворцу визиря, тот развлекался в спальне со своей новой возлюбленной.

Он понял, что она ведет себя гораздо лучше, если не присутствуют другие женщины, а поскольку ее прихоти в конце концов кончались тем, что он получал высшее удовольствие, он разрешил ей эту незначительную вольность. Небольшая ванная комната сразу за ее спальней обеспечивала им подходящее место для совершения омовений после каждой любовной схватки. За последние несколько часов он брал ее несколько раз, всякий раз получая удовольствие большее по сравнению с предыдущим разом, потому что она не отдавалась без сопротивления.

Его восхищал ее гордый дух, который придавал пикантный вкус их схватке. Она была свирепой. Она была неприступной. Он понял, что ни одна женщина, которой он обладал, даже его обожаемая Инсили, не возбуждала его так, как это делала Накш. С тех пор как он потерял Инсили, женщины казались ему скучными, и управлялся он с ними не так успешно, как делал это когда-то. Он устал. Ему все надоело. Он был раздражен.

С появлением Накш его похоть стремительно увеличилась, достигнув новых высот. У Накш был язык ядовитой змеи, которому он нашел лучшее применение, чем позволять обжигать его ядом.

Она покорно стояла перед ним на коленях, держа во рту его огромный член, лаская его своим языком так, как он научил ее. Он следил за ней, прикрыв глаза, руки его ласкали шелковистые волосы, пока он ждал точного момента, когда прикажет ей прекратить это восхитительное занятие. Когда этот момент настал, он приказал ей лечь на кровать, широко разведя ноги и свесив их с кровати, пока он удовлетворял страстное желание своим языком.