Обрести любимого

— Патрик, — тихо сказала она, — не нужно так делать. Он поднял голову и посмотрел ей в глаза. Взгляд его аквамариновых глаз был лихорадочным, почти пьяным.

— Почему? — спросил он.

— Потому что… потому что…

Она не в силах была придумать подходящую причину. Ей стало трудно дышать, когда его зубы начали нежно покусывать другой ее сосок.

— Потому что это неприлично! — наконец сказала она. Он тихонько засмеялся.

— Скажи, чтобы я перестал. Вал, и я перестану, — пообещал он, когда его рука скользнула под ее юбки и вверх по ноге и начала ласкать ее бедра.

Она тихо беспомощно пискнула, но ни одного слова произнести не могла.

— Ты не можешь сказать этого, голубка, — торжествующе сказал он. — Из того, что ты так наивно рассказала мне, стало понятно, что твой муж был холодным мужчиной. Он обладал тобой, но не понял, каким сокровищем обладает! Ты совершеннейшее создание, а он понятия не имел, как поддерживать сладостный огонь, горящий в тебе!

Лорд Бурк соскользнул с кровати. Валентина не успела прийти в себя, как он мгновенно снял с нее юбки и белье, оставив ее совершенно обнаженной, не считая черных шелковых чулок и золотых полосок подвязок. Она совершенно онемела от происходящего, хотя какая-то доля ее мозга настойчиво убеждала ее, что нужно бежать. Что же такое исходило от него, что всякий раз, когда он целовал и ласкал ее, она теряла способность нормально думать? Она чувствовала себя такой глупой. Но сейчас ей стало еще страшнее, и она испуганно смотрела, как он порывисто сорвал с себя одежду, открывая ее любопытному взору свое длинное мускулистое тело. Никогда прежде Валентина не видела совершенно голого взрослого мужчину, поэтому она смотрела на него как завороженная.

— Ты прекрасен, — пробормотала она против своей воли.

— И ты тоже, моя голубка, — промурлыкал он, снова ложась и обнимая ее. — Я люблю тебя. Вал, и я не сделаю тебе больно, — успокоил ее лорд Бурк. Его рука скользнула между ее бедер, его пальцы искали, находили и возбуждали.

— Он ведь никогда так не ласкал тебя. Вал? Он никогда не доставлял тебе удовольствия и не просил у тебя ответной ласки! — Их губы сомкнулись, и Валентина погрузилась в головокружительный водоворот. — Женщина предназначена для того, чтобы ее любили нежно и страстно. Вал, так, как я люблю тебя! — шептал он между поцелуями.

Почему же с Эдвардом было не так, задавала вопрос еще сохраняющая здравый смысл часть ее сознания, но ответ она уже знала. Нед никогда не делал руками то, что сейчас делал Патрик. Никогда они не лежали рядом в первозданном виде. Почему? То, что делал с ней Патрик, не могло быть дурным! Не может быть дурным такое изумительное ощущение! Это было именно то, что делало браки ее матери, тетки, кузин такими счастливыми. Да и какая женщина не будет счастлива, если ее любят так страстно. На нежную часть ее тела, которую он продолжал поддразнивать, накатывался вал наслаждения. Она задыхалась, не в силах сдерживать восторг экстаза, жаркого и сладостного, наполнявшего ее блаженством, которого она не знала прежде, но которое было восхитительным.

— О, Патрик! — услышала она свой вздох.

— О, голубка, ты так охотно отвечаешь на любовь, — сказал он. Он покрывал поцелуями ее лицо, судорожно бьющуюся жилку на шее, его рот оставлял горячий след на ее набухших, ноющих грудях и на теле. Ее тело под его тяжестью дрожало от желания. Когда он осторожно устроился сверху нее, Валентина сделала еще одну последнюю попытку.

— Это плохо, Патрик, — сказала она, а ее глаза умоляли его, чтобы он продолжал и завершил эту восхитительную муку. Он погладил лицо Валентины и ласково сказал:

— Ты не девственница. Вал, и я хочу, чтобы ты стала моей женой. Это не может быть плохо. — Он нежно раздвинул ей ноги коленом и подался вперед.

— Это ничего не меняет между нами, Патрик, потому что силой меня не заставишь идти к алтарю! — всхлипнула она, совершенно неожиданно понимая, как отчаянно он нужен ей.

В ответ он ласково усмехнулся.

— Это, — сказал он, входя в нее, — меняет все, моя голубка! Она закрыла глаза, когда почувствовала, как он наполнил ее, поражаясь ощущению, которое вызывал он в ней, потому что она не помнила, чтобы раньше было так. Он обхватил ее бедра и подтянул ее к себе, двигаясь вверх и вниз внутри нее, пока Валентина не застонала от удовольствия, которое никогда раньше не испытывала. В первый раз она обняла его и притянула к себе, ее ноющие груди прижимались к его заросшей волосами груди, а ее ногти безжалостно впились в кожу на его спине. Ее зубы вонзились в его плечо, и он замычал.

Ее сердце дико стучало, и ей начало казаться, что ее тело отделяется от ее души.

— Патрик! — крикнула она. — Я умираю! — К своему удивлению, она поняла, что ей это безразлично. Если это было всем тем, что она могла взять от жизни, остальное не имело значения.

— Нет, голубка! — простонал он. — Это просто любовь, и я не дам тебе погибнуть!